Названия, цифры, подробности… Как мелкий песок сыпятся они информационным петитом на страницы мировой печати. Чем ожесточеннее атаки американцев против Вьетнама, тем больше сил набирает интервенция США в Лаосе. И каждая такая операция — это дым пожарищ, пепелища деревень, бомбы и напалм, кровь и смерть.
Мы просим рассказать об одном из боев сил территориальной обороны Патет Лао против наседающего врага.
— В атаке на вражеский пост в местности Тхат Тхон принимали участие две группы местных сил, то есть около ста человек. Главным козырем наших людей была внезапность: враг никак не ожидал штурма. А результат боя таков: более ста вражеских солдат убито и ранено, десять человек взято в плен… Док Тиб — так называется другая местность в провинции Самнеа. Там местные формирования, действуя скрытно и внезапно, тоже разгромили военный пост. В течение нескольких минут молниеносного боя было уничтожено свыше пятидесяти солдат противника. Не так давно, в феврале, во время такой же стремительной атаки на очень строго охраняемый объект — вражеский аэродром в Луангпрабанге — повреждено двенадцать самолетов…
— А не могли бы вы рассказать нам что-нибудь о себе, о вашем участии в освободительной борьбе? — спрашиваю у комиссара.
Он долго отказывается и говорит, что его жизнь и биография ничем не примечательны и типичны для многих людей, сражающихся в рядах армии Патет Лао. Все-таки мы с Богданом уговорили его, и комиссар стал рассказывать:
— В сорок шестом году я добровольно вступил в один из партизанских отрядов, боровшихся с французскими колонизаторами. Было мне тогда пятнадцать лет. В то время существовало временное правительство — правда, оно находилось у власти недолго, — которое провозгласило независимость Лаоса. Потом наступил долгий период партизанской войны, затем возникновение Национального фронта Нео Лао Итсала…
— Все это очень хорошо, — перебиваю я комиссара, — но мы хотели бы узнать лично о вас!
— Ну что ж… Было нам тогда очень тяжело, голодно… По нескольку дней нечего было есть — довольствовались листьями и съедобными кореньями. Горячий вареный рис казался несбыточной мечтой. Часто молодые побеги бамбука составляли наш «обед». Правда, мы ловили лесную дичь, именно ловили, а не стреляли, так как приходилось беречь каждый патрон. И оружия у нас не хватало. На целую роту было десятка три бамбуковых пик, ножи, несколько гранат и десятка два очень «заслуженных», преимущественно трофейных винтовок. Больше того, мы сами делали оружие: запалы, мины, снаряды — примитивные, разумеется. Наши раненые и больные товарищи умирали на наших глазах из-за отсутствия лекарств и перевязочных средств!.. Гибли люди, которых можно было бы спасти, если бы у нас имелись медикаменты, санитары и вспомогательные средства… Мы смотрели на их смерть в бессильной ярости…
— И ничем нельзя было помочь?
— Ничем. Высокие горы, трудно доступные для врага, были нашей защитой, но и сами мы не могли носа высунуть за их пределы… В пятьдесят седьмом году я попал в руки врага и два года находился в заключении в Саваннакете. Тогда были схвачены многие наши люди. Вышел на свободу в шестидесятом году. Женился. Сейчас моя жена и трое детей находятся в одной из освобожденных зон. Время от времени мне представляется возможность повидаться с ними. Но самый младший сынок не узнает меня: слишком редки и коротки мои свидания с семьей. Что поделаешь? Война есть война. Но теперь нам уже намного легче сражаться с врагом, чем в годы моей юности. Сейчас жизнь в освобожденных зонах налажена, у нас есть хорошо укрепленные базы. Мы располагаем значительными запасами продовольствия, оружия, боеприпасов, медикаментов. А главное — мы сейчас не одиноки в нашей борьбе: нам помогают, нас активно поддерживают социалистические страны. Это мы ценим выше всего. Можете мне верить…
Гроты, пахнущие лекарствами
Наши просьбы ни к чему не привели: лишь ночью мы отправимся к очередному месту привала, а выедем оттуда перед рассветом. Богдан взбешен. Без лампы-вспышки и речи не может быть ни о фотографировании, ни о съемках фильма. А что поделаешь, если днем все время гудят самолеты и земля то и дело вздрагивает от бомбежки… Лишь с наступлением сумерек устанавливается относительная тишина.
— Чтобы раскромсать человека, не обязательно нужна бомба. Достаточно одной зазевавшейся скотины… — едко замечает Си Мон.
Да, вообще говоря, он прав. Всего несколько минут назад наш газик оказался в центре стада буйволов. Было совсем темно. Один из буйволов, лениво бредущий рядом с машиной, видимо, испугался, когда наш водитель стал давать сигналы, и едва не пробил рогами борт газика.