Все еще мокрые, сердечно прощаемся с обитателями лесной школы и садимся в машину. Чтобы согреться, выпиваем по чарке рисовой водки. В пути, выжимая свою армейскую блузу, Кхам Фой предупреждает:
— Подождите, это еще только начало! Всех нас ждет веселое продолжение новогодних торжеств…
Вторая жатва
Ночь в переполненной до отказа машине. Все пассажиры спят сном праведников, хотя газик то и дело подскакивает на выбоинах и неровностях дороги. Сидя спит Богдан, прижимая к себе свою драгоценную кинокамеру. Спят Кхам Фой и Дуан. Заснула и Нанг Кхам Ла. Она очень плохо переносит езду на автомашине, но и ее сморил сои — после солидной дозы польского «авиамарина», который я дала ей перед выездом. Бодрствуют только шофер и, как обычно, я. Но вот сильный подскок, и Си Мон просыпается. Зевая, спрашивает:
— Который час?
— Скоро два, — не без труда разглядев цифры на часах, отвечаю я. — Далеко еще?
Длинный и сладкий зевок.
— Надо бороться… любой ценой… с сопливостью… Так же, как с врагом… э-э-э…
Не докончив своей тирады, Си Мон засыпает. Голова его склоняется на грудь, я слышу равномерное дыхание. Нет никакого смысла мучить его вопросами.
Погружаясь в чуткую, то и дело прерываемую дремоту, я где-то около половины третьего ночи вдруг просыпаюсь. Наш газик внезапно остановился. Вокруг машины раздаются голоса. Мы приехали в селение Л., где нам предстоит задержаться на два дня.
Из темноты появляются еле различимые фигуры людей. Их становится все больше и больше — мужчин и женщин. Замечаю, что все они вооружены винтовками. Это «партизанская деревня», не раз атакованная врагом. Крестьяне окружили машину, дружески жмут нам руки, восклицают традиционное «Сабайди!». Сыплются вопросы:
— Как вы себя чувствуете?
— Не мешали ли вам в пути самолеты?
— Очень устали?
— Ночлег вам приготовлен. Хотите спать?
Кто-то хватает у нас из рук багаж. Кто-то показывает дорогу, на миг включая электрический фонарик. Сегодня мы будем ночевать не в гроте, а на земле. Хижина на сваях. Под ногами пружинит бамбуковый пол. Кружка терпкого чая, разостланное одеяло. Ни у кого из нас уже нет сил развешивать противомоскитные сетки. Не открывая слипающихся от усталости глаз, Богдан выпивает несколько глотков ароматного чая и мгновенно засыпает. Я выскальзываю на минутку из хижины и, напрягая зрение, боясь пользоваться фонариком, ищу «тихое местечко»…
Если бы Кхам Ла была рядом со мной, она наверняка догадалась бы, что я ищу. Мы с ней уже научились «говорить» друг с другом при помощи жестов. Но, измученная непривычно долгой ездой на газике, она спит теперь как убитая.
Возле хижины все еще снуют люди. Кто-то появляется из мрака и показывает мне направление. Двигаюсь в темноту и вдруг замечаю, что я… не одна! Слышу за собой тихие шаги, оглядываюсь и с изумлением различаю, что вслед за мной идут три вооруженные женщины! Останавливаюсь, красноречивыми жестами умоляю их оставить меня одну… Как об стенку горох! Не понимают или не хотят понять? Стоит мне остановиться, останавливаются и они. Я делаю шаг вперед — они за мной! Волей-неволей я смиряюсь с присутствием такого «эскорта». Женщины сопровождают меня до самого «санитарного уголка», прикрытого плетенкой из тонких бамбуковых прутьев. Они «стоят на посту» и терпеливо ждут меня, затем опять эскортируют до хижины…
Хорошо выспавшись, мы встали около восьми часов утра. Богдан выглядывает наружу, откинув кусок брезента, которым прикрыто отверстие в стене.
— Послушай, Моника! — вдруг тихо говорит он. — Вроде бы ты ночью выходила куда-то… Можешь показать мне, где находится это место?
— Возле нашей хижины увидишь кухню, за ней тропинку. Пойдешь налево, к зарослям, там увидишь плетеную загородку… Только не думай, что будешь там один!
— Как так?!
Я рассказываю ему о моем ночном «эскорте». Богдан легкомысленно машет рукой и слезает по стремянке вниз. Не проходит и минуты, как он, словно ошпаренный, покрасневший, как девчонка, поспешно взбирается обратно. Я не могу удержаться: хохот валит меня на циновку. Слышу его просьбу, обращенную к Си Мону и Кхам Фою:
— Дорогие друзья! Объясните, пожалуйста, вашим землякам, что есть такие места, где человеку надо хотя бы на минутку остаться одному…
Оказывается, едва только он двинулся в указанном мною направлении, как из-за угла выскочили два рослых усатых партизана с автоматами. Они хотели было сопровождать Богдана до «заветного» места, но он тут же позорно бежал…