Обстановка в стране была тогда трудной и запутанной. Выступления ансамбля, которые были проникнуты любовью к родине и свободе и призывали бороться за мир и независимость, не понравились врагам единства страны. Времена колониального владычества французов закончились, но во Вьентьян хлынули американцы. В городе буквально кишели агенты и осведомители ЦРУ.
— Сперва они только следили за нами и ходили по пятам, — вспоминает Чанг Нонг, помощник Пассеутха. — Потом это им надоело и они перешли к активным действиям…
— Однажды мы выступали в здании вьентьянского городского театра, где было электрическое освещение, — говорит Пассеутх. — Чьи-то «таинственные» руки перерезали электрические провода вскоре после начала концерта. Сцена погрузилась в темноту, в зале возникла паника. Во время очередного нашего выступления, проходившего в зале кинотеатра, кто-то бросил на сцену две слезоточивые гранаты — сразу, как только вышли наши молодые артисты. Позже диверсионный акт был значительно более грубым и мог закончиться трагически: около кулис взорвалась предательски подложенная мина. Было ранено несколько участников концерта. Принц Суфанувонг обратился тогда к полякам, членам Международной комиссии по наблюдению и контролю. И вот польские врачи оказали помощь раненым артистам…
Сквозь шум дождя мы слышим какой-то гул. Это американские самолеты. Несколько парней встают, чтобы прикрыть лампу кусками циновок. Затем они проверяют, не проникает ли свет за пределы шалаша.
— …Нам пришлось тогда покинуть столицу, — вступает в беседу музыкальный руководитель и дирижер ансамбля Линь Тхонг, который хорошо помнит вьентьянский период. — Почему? Огромный интерес жителей города к нашему ансамблю был бельмом на глазу для наших врагов. Бывало, что королевские полицейские и даже солдаты «с той стороны баррикады» вручали нашим танцорам и певцам сувениры, выражая при этом горячую благодарность за исполнение патриотических песен. Но никакие симпатии наших зрителей и слушателей не могли защитить ансамбль от нападок и козней врага…
— А что было после вашего отъезда из Вьентьяна?
— В течение длительного времени, разбившись на небольшие группки, мы выступали в деревнях, подальше от городов, — говорит Пассеутх. — Но в шестидесятом году мы опять соединились. Теперь наш ансамбль окружен заботой центрального аппарата Нео Лао Хаксат. Те несколько лет, что мы провели в селах, не пропали зря: бывая среди крестьян, мы изучили народные танцы, собрали множество старых песен. Все это очень обогатило наш репертуар. Лаосский фольклор — это сокровище, которым до нас почти никто не интересовался.
— А как используются старые кадры? — спрашиваю я.
— Многие прежние участники ансамбля, выступавшие на сцене десять-двенадцать лет назад, служат сейчас в армии Патет Лао или в кадрах Нео Лао Хаксат.
Некоторые руководят культурной жизнью и просвещением на селе и в уездах. Дело в том, что в ансамбле могут участвовать только молодые люди в возрасте шестнадцати-двадцати лет. Это ведь не такая уж легкая работа! Обычно мы принимаем кандидатов, умеющих читать и писать, обладающих определенными артистическими данными. Подготовка каждого набора продолжается более года. А как выглядит наша учеба — увидите сами.
Знакомство с жизнью молодых артистов откладываем на завтра. Рано утром мы уже внимательно следим за ходом занятий. Несколько часов подряд идет репетиция — песни, танцы, занятия по сольфеджио. Учеба проходит под открытым небом, в узкой котловине между скалами. Но всюду зорко следят за небом посты самообороны. Им приходится быть начеку: музыка и пение могут помешать вовремя услышать гул приближающихся самолетов.
Барак из толстых стволов бамбука, построенный участниками ансамбля (Тхонг назвал его «лекционным залом»), сгорел дотла во время одного из массированных налетов вражеской авиации.
— Мы потеряли тогда значительную часть костюмов, много музыкальных инструментов, транзистор, — с горечью замечает Чанг Нонг.
— Как часто ансамбль подвергался бомбежкам?
— О, много раз!.. Совсем недавно, с месяц назад, четыре «хыа бинь Америка» яростно атаковали эту местность, — рассказывает Пассеутх, — Они прилетели с запада, используя огромную щель в тесной горной цепи, окружающей котловину. Это были два Ф-105 и два АД-6. От сброшенных ими зажигательных ракет в ближайшей деревне сгорело девять хижин. Досталось бы и нам, если бы мы вовремя не спрятались в укрытие… С шестьдесят пятого по шестьдесят восьмой год нам шесть раз пришлось переносить свою базу.