Так и в Нгуенса. Если Нгуен Ню Шао и задумает в «черный день» продать рыбу из своего пруда, то только на соседнем рынке, клиентура которого собирается самое дальнее из двух-трех соседних общин. В основном вот так ловят, когда надо, и сами едят. Фрукты, овощи, рыба, а в какой-то мере и свинина составляют, по существу, маленькое натуральное хозяйство. Но оно главным образом и кормит семью. Большая доля товарной продукции производится на кооперативном поле.
Судя по рассказам, община Нгуенса перед коллективизацией представляла мрачное зрелище: масса убогих лачуг вокруг помещичьих усадеб. Нынешний материальный уровень жизни не идет с этим ни в какое сравнение. Такие дома, как у Нгуен Ню Ханя и Нгуен Ню Шао, вовсе не редкость. 80 процентов семей в общине имеют жилища из кирпича, крытые черепицей. Стройматериалы производятся в самой же общине. Пока действует принцип: пусть кустарно, но свои. Вообще, дух самообеспечения силен, и восходит он все к той же обособленности общин, уездов, провинций. Разрыв между «центральным» и «местным» всегда ощущается очень наглядно. Решив построить гараж для машины во дворе отделения ТАСС, я попросил покрыть его черепицей. Последовал ответ: в данный момент с черепицей плохо. Но ведь ее делают в каждой деревне! Так она и принадлежит той деревне, где ее делают.
Естественно, до коллективизации крестьяне Нгуенса и не помышляли иметь дома электричество. Сейчас им пользуются сто процентов дворов общины. Правда, по данным, которые я получил в народном комитете провинции Тхайбинь, мощность всех потребителей электроэнергии в провинции едва превышает пять тысяч киловатт, причем четыре тысячи — производственные нужды. Ну а в крестьянском доме — две-три лампочки, радиоприемник, кое у кого еще телевизор и очень редко холодильник. Но и это внесло новизну в деревенский быт.
В Нгуенса грамотны сейчас практически все, кроме стариков, проживших большую часть жизни при феодальных порядках. Однако читающей община так и не успела стать. Есть небольшая библиотека при правлении кооператива. Но, как заметил председатель Хоанг Зи Хай, и книг мало, и круг читателей ограничен старшими школьниками, работниками управленческого аппарата и немногочисленной сельской интеллигенцией.
Община получает ежедневно 25 экземпляров газет. Не так уж много на пять с лишним тысяч жителей. Газеты вывешиваются в «информационном доме», который считается преемником традиционного духовного центра общины — диня. Кто найдет время зайти туда, прочитает на стенде или в подшивке. Другие газеты из этого числа идут в народный комитет общины, в правление кооператива, по одной на бригаду. А орган ЦК КПВ «Нян зан» по одному экземпляру приходит и в производственные звенья. Кроме того, каждая общественная организация получает свою газету: комсомольская — номер «Тиен фонта», женская — «Фу ны Вьетнам».
Но, согласитесь, и мы бы не всегда прочли свежую газету, если бы ее не принесли в квартиру рано утром или если она не лежит на вашем рабочем столе. А если эта газета одна на двести человек?
— На чтение, как и на другие виды культурного досуга, у крестьян слишком мало времени, — сказал Хоанг Зи Хай. — К тому же не всякий пойдет в библиотеку, «информационный дом», народный комитет или в правление кооператива. Дело здесь и в привычке. Люди обычно отдают свободное время общению между собой, а не чтению.
Количество этого свободного от работы времени определяет уровень развития производительных сил. Вьетнамские социологи провели в 1980 году хронометраж бюджета времени семей в ряде равнинных рисопроизводящих районов…
Вот данные, полученные социологом Дык Уи, для главы средней крестьянской семьи в одной из таких деревень. Немногим более восьми часов в — сутки занимают сон, еда, личная гигиена, 6,4 часа — работа в кооперативе, примерно столько же — труд на личном приусадебном участке и домашние дела, 0,7 часа — передвижение с работы и на работу, на рынок и т. п. Около получаса — отдых перед сном. То, что можно назвать культурным досугом, не превышает двух часов в сутки. Свободное время, как и в старину, посвящается в основном приему гостей и родственников, хождению в гости. Это не только отдых, но и необходимый традиционный ритуал с чаепитием и обсуждением услышанных где-то новостей, трудовых и семейных дел. Новости, а часто и просто слухи, распространяются через этот механизм общения с завидной быстротой.
Вообще, в Нгуенса больше слушают, чем читают. Приемники есть почти у всех. Появились и первые телевизоры, правда пока только у энтузиастов: качество приема центрального телевидения неважное. В деревне действует свой радиоузел, который вещает не только на малые радиоточки (они есть только у желающих), но и на мощные динамики, установленные в каждом тхоне. Утро начинается с громкого чтения газетных и местных новостей, мобилизующих обращений и просто объявлений.
Нгуенса далеко ушла от традиционной общины. Вырос материальный уровень жизни крестьян, растет культурный. Партийный секретарь Нгуен Ван Тиен и председатель кооператива Хоанг Зи Хай гордятся новым двухэтажным зданием школы-девятилетки, которая под стать городским, мечтают о своем кинотеатре, настоящем доме культуры, куда можно будет приглашать артистов из центра. Пока культурный досуг занимает очень немного времени среди трудовых и домашних забот крестьян. А от общей культуры зависит культура быта, культура производства.
У крестьян Нгуенса редко бывает возможность попасть на спектакль столичного и даже провинциального театра. Очень нечасто они бывают в городе, да и то по делам. Но на праздник древнего театрального искусства этой общины собираются люди не только из соседних деревень.
…Челн императора Ле Лоя под заунывную присвистывающую мелодию скользит по водной глади озера. Лицо монарха серьезное, задумчивое. Вот сейчас выплывет черепаха и вручит ему чудодейственный меч, при помощи которого он прогонит китайских завоевателей и освободит страну.
Эта сцена из спектакля кукольного театра на воде. Никто не помнит, с каких пор существует театр плавающих кукол в общине Нгуенса. Театра нет, сценой служит любой из многочисленных прудов, только бы вокруг было место для зрителей. Но в большом темном чулане правления кооператива скрывается в резерве целая армия деревянных кукол, среди которых можно найти изделия прошлого века.
Кукловоды стоят в воде за ширмами и заставляют своих героев с помощью шестов двигаться по поверхности воды. Публика безоговорочно принимает всю условность происходящего и поглощена действием спектакля, скорее не тем, что играют (сюжет обычно классический), а как играют. А ведь способность воспринимать условности театра, смотреть не сюжет, а исполнение, предполагает довольно высокий зрительский уровень.
Не буду называть хорошие зарубежные хореографические коллективы, которые встретили во Вьетнаме больше вежливую, чем восторженную реакцию зрителей. Да и отечественные театры, что ставят спектакли в «европейском» драматическом жанре, только недавно начали пользоваться определенным успехом, в основном у молодежи. «Какой же это театр, где просто говорят, как в жизни?» — спрашивали старики. А тут деревенский кукольный фарс становится захватывающим зрелищем. Гротеск и условность действия, движений, пение, музыка и все, что необычно, отдалено от прозы реальной жизни, — вот чем ценен театр в традиционном представлении вьетнамца.
Крестьяне Нгуенса унаследовали от предков этот плавающий театр и бережно хранят его. Он не уникален. Таких театров много в стране. Спектакли на воде ставятся и в Ханое. Здесь явственно обнажаются глубокие народные корни традиционного вида искусства.