У костра
По вечерней прохладе овцы пасутся врассыпную. Две овчарки, охраняя отару, сидят в разных местах.
Бовлдан сорвал пучок травы и подал Бамбушу:
— Понюхай.
— Ой, какой запах! Замечательный!
— Это полынь.
— Так-то оно так, но это особая полынь, — поправил дед. — Ароматная.
— А овцы едят? — спросил Бамбуш.
— Овечки наши любят вот эту траву, — показал дед на мягкое пушистое растение. — Зултарга́н.
Из-под ног мальчишек выскочила ящерица. Бамбуш испугался, вздрогнул, а Бовлдан погнался за ней. Бамбуш тоже побежал.
Бовлдан ящерицу тут же поймал и протянул товарищу. Но Бамбуш спрятал руки за спину.
Ящерица тяжело дышала, бока ее, как кузнечный мех, то надувались, то совсем сжимались.
— Она похожа на крокодила, — сказал Бамбуш.
— Что такое крокодил? — не понимая, спросил Бовлдан.
— К нам зоопарк приезжал. Там были крокодилы. Они гораздо больше ящериц. Они и людей могут съесть…
— Если они людей едят, зачем же их возят к людям?..
— Их держат за железной решеткой…
Чтобы переменить этот страшный разговор, Бовлдан спросил:
— Хочешь ящерицу домой?
— Нет, не надо…
— Тогда я тебе хвост подарю.
Тут же он оторвал у ящерицы хвост и отпустил ее. Безхвостая ящерица юркнула в траву.
— Ты что? Погибнет…
— Не погибнет. Другой хвост вырастет… Смотри.
Бовлдан взял оторванный хвостик за утолщенное место, и хвост стал вертеться из стороны в сторону.
— Живой хвост, живой хвост! — закричал удивленный Бамбуш.
Скоро в степи разгорелся большущий костер.
…Сразу стемнело. Всей отары уже не видно. Овцы насытились, сгрудились на одном месте и лениво щиплют траву. Бамбушу страшновато. Точно черное небо на него давит сверху. Он шепчет товарищу на ухо:
— Может, нам вернуться?..
— Ты что?! Сейчас костер разожжем. Попросим деда сказку рассказать.
— Сказку?
— Да, сказку. Ох, и много же он знает!
Бамбуш очень любит слушать сказки. Те, что знает его бабушка, он все переслушал, многие даже по нескольку раз. Да и чего здесь бояться? Рядом и дед, и Бовлдан, и собаки, и овцы…
— Дед, можно костер разжечь? — спрашивает Бовлдан.
— Можно.
Мальчики начали собирать кизяк, сухую траву. Скоро в степи разгорелся большущий костер. Дед из заплечной сумки достал мешок, встряхнул его, постелил и прилег у костра.
— Дед, расскажите сказку, — просит Бовлдан. — Бамбуш хочет послушать.
Дед не ответил. Молча вынул из кармана кисет, набил трубку табаком, раскурил веточкой из костра.
Ароматный дымок из трубки потянулся к небу.
— Сказку хотите слушать? — Дед оглядел ребят.
— Да, да! — в один голос ответили мальчики.
От костра лицо деда кажется совсем медным.
— Я вам не сказку, а настоящую быль расскажу.
— Давайте, давайте, — заторопили ребята.
— Давеча, когда передавали песни, ты, Бовлдан, спросил: разве певица может быть героиней? Твой вопрос остался у меня на душе, вот тут. До сих пор думаю об этом. Слушай, внук мой, слушай. И ты, Бамбуш, тоже запоминай. Что воин, что певец — разницы никакой. И боец и певец одинаково любят свою Родину, одинаково совершают подвиги. Я вам сейчас расскажу об одной певице. Никогда не забывайте об этом человеке.
Рассказ деда
— Тысяча девятьсот сорок второй год. Август месяц.
Гитлеровские полчища, переправившись через Дон, шли по калмыцким степям и разрушали все, что им встречалось на пути.
Отступая, мы вошли в столицу Калмыкии, город Элисту. Детей и стариков вывозили в Астрахань. У одного дома мы заметили грузовую автомашину, окруженную людьми. Молодая женщина отказывалась садиться в машину.
Ее все-таки втолкнули в кабину.
«Поехали!»
Машина тронулась с места, оставляя за собой голубоватый дымок.
«Что это за женщина?» — спросил наш командир.
«Артистка».
«Кто?»
«Улан Инджиева».
«А в чем дело?»
«Хотела остаться в подполье, отомстить врагу за свою землю», — ответил однорукий мужчина средних лет.
Люди разошлись. Это были ополченцы.
Когда немцы заняли Элисту, многие юноши поступили в Астраханскую партизанскую школу. Потом, пробравшись в тыл к врагу, они стали бороться с фашистскими оккупантами.
Но не об этих юных партизанах я хочу вам поведать сегодня. Я расскажу о нашей заслуженной артистке Улан Инджиевой и ее подвиге…