– Я не знаю, – безлико откликнулся Михель, – но, судя по всему, наши заклятые друзья здесь ни при чем.
Значит, и от идеи, что кто-то (эльфы, Эллирия, Энигва, Свободные баронства, кто-то еще) баламутит столицу нарочно, придется отказаться. Пока.
– А наши верные друзья? – скривил губы старый священник.
– Скорее всего, тоже.
– Жаль, жаль, – сожаление связано в основном с тем, что так было бы проще предотвратить происходящее. Но чтобы его предотвратить, надо сначала понять.
– И почему-то все пропавшие из достаточно приличных семейств, – начал рассуждать вслух Абрахам, – чернокнижникам, поисками которых ныне озабочены все, кому не лень, при отсутствии денег, чтобы тайно прикупить партию проходящих через страну рабов, можно спокойно наловить по Олире наплодившихся бродяжек. Уж их-то никто не хватится.
– Не совсем, ваше высокопреосвященство, – осмелился прервать первосвященника Михель, – один из моих людей, он разговаривал со старшиной нищих, знаете, у них есть своя своеобразная иерархия, если мне позволено будет объяснить, – начал путанные и не представляющие особого интереса пояснения собеседник.
– Неважно, переходите ближе к делу.
– Так, вот, нищие тоже пропадают. Просто исчезают однажды и никто их больше не видит. Попрошайки говорят, что теперь боятся ходить по одиночке по безлюдным улицам, болтаться по Олире после захода солнца никто и вовсе не решается.
Пропажи, которые никто не замечает, никто не считает. Когда Абрахам представил, сколько из тех, кто никогда не пришел, ни при каких обстоятельствах не обратился бы в стражу, пропало, пока они хлопали ушами, он похолодел. Неуловимые колдуны, захватившие воображение столицы, уже могли успеть провести с десяток ритуалов, если бы захотели – кто будет беспокоится о приехавших на заработки крестьян, мелких ремесленниках, нищих странствующих монахов, разнообразных жуликах, убийцах и других обитателях дна общества.
Но должна же быть какая-то причина! Абрахама посетило неприятное чувство, что он опять что-то упустил.
Вечером прилетел посланный его основным шпионом у Норэ голубь с зашифрованным посланием. Когда Абрахам разделался с шифром и прочитал, его чуть не подвело сердце.
Герцога попытался убить кто-то левый, причем неудачно. Написавший считал, что нарочно неудачно. Убийцу удалось поймать и допросить и теперь Норэ обвиняет во всем его величество и, возможно, самого миэля. Неужели Дагмар решил действовать сам?! Зачем, почему? Жаль, что нельзя поговорить с его величеств. Да и заменить его, если он будет совершать столь опрометчивые поступки некем. Или есть?
Абрахам как наяву вспомнил не так давно происходивший в этой же комнате разговор с его Величеством. Он сам тогда сидел в кресле, а Дагмар раздраженно метался по кабинету, не обращая внимания на больную ногу.
– Все разваливается, – наконец остановился король, – я пытаюсь удержать Нитриан, но все расползается у меня, буквально, на глазах
– Сын мой, бог не допустит, чтобы нашу страну раздирали противоречия, – мягко, вкрадчивым тоном попытался успокоить мужчину пастырь.
– Да неужели? – раздраженно громыхнул помазанник божий, ударил пудовым кулаком по инструктированному речным розовым жемчугом чайному столику, – что-то он не сильно спешит нам помогать, этот бог!
– Не богохульствуй, сын мой, не стоит.
– А еще этот демонов Норэ, чтоб его упыри задрали, – не слушая первосвященника, продолжал высказывать наболевшее его величество, – чтоб его на войне темные прирезали.
– Думаю, что герцог не вернется домой, мальчик мой, – усмехнулся Абрахам. Дагмар порой словно догадывался о принимаемых жрецом Данана решениях.
– Что, и об этом позаботится бог? – с издевкой уточнил король.
– Не стоит взваливать на плечи господа то, что мы можем сделать сами, сын мой, – наставительно произнес в ответ миэль, слабо усмехнувшись.
Тогда Дагмар согласился с предоставленными им доводами, неужели после он передумал? Если король решил взять проблему в свои руки, то ничего хорошего из его самостоятельности точно не выйдет.
Теперь Норэ решительно отправился предъявлять претензии Дагмару, а старый священник с ужасом понимал, что события выходят из-под контроля. И прежде чем пытаться что-то предпринять, надо точно знать, кто стремился убить Норэ: все же его величество или его шпион прав, и убийство лишь хорошо разыгранное представление, и тогда его автором может оказаться кто угодно – начиная от эллирианцев, кончая самим герцогом. Цена ошибки на этот раз слишком велика.
Абрахам взял дрожащими пальцами ускользающее перо, решительно обмакнул его в чернильницу с особым составом, и косым почерком начал тайное послание.
Гтын
Ветер пригибал к земле степную ковыль, играл конскими гривами, качал редкие кустарники. Солнце снисходительно наблюдало за шалостями своего сына.
– Чтоб им ветер в лицо, – раздраженно пробормотал старый Ченге, с неодобрением наблюдая за пробежавшими мимо него мальчишками. Гтын криво улыбнулся – детское беспричинное веселье давно оставило его. Правда, он уже не помнил когда – когда Криг выбрал его в ученики, когда умерла мать, когда его изгнали и Тлиха прошла мимо, не удостоив и взглядом? Но, в любом случае, все глупые сожаления уже не имеют никакого значения. Учитель еще в самом начале поучал Гтына: "Никогда не останавливайся, не оглядывайся, только вперед, всегда вперед!". И Гтын не сомневался, потому что малейшая неуверенность – камень на шее в Холодном мире, одно-единственное проявление слабости, и духи сожрут тебя, не задумываясь.
Не стал размышлять Гтын и после того, как поговорил на тинге с остальными шаманами, беспромедлительно направившись на поиски учителя. Правда, уже на следующий день он сообразил, что принятое в запале решение было не особо мудрым – гоняться за тенью по степи он мог бесконечно. Тогда ученик шамана судорожно начал пытаться понять, куда именно мог направиться учитель и кто принял бы отлученного и опозоренного шамана. Имен было несколько, но, скорее всего, учитель захочет поговорить с каждым из противников Тхлина. Значит, надо только выбрать. И парень поехал к старому кровнику еще отца выбранного Верховного кагана, Ченге. Этот вождь, по слухам, бродившим в племени и позже подтвержденных учителем, был расчетлив, жесток и до глубины души ненавидел своих врагов.
Чуть позже, Гтын, когда ученика изгнанного шамана, приняли с распростертыми объятьями в чужом племени, понял, что рассчитал правильно. Ченге жаждал мести.
Вечером Ченге решил отпраздновать приезд "дорогого гостя". Гтын подозревал, что вождь считает его тайным посланником Крига, но переубеждать старика не собирался. Потому что в самом главном – существовании заговора против Тхлина и позиции учителя – Ченге не ошибался.
Снова взметались костры и танцевали девушки. Снова Гтыну казалось, что все повторяется, и он никуда не уезжал. Глупое воображение никак не хотело поддаваться гласу рассудка, и глаза все искали в толпе длинные косы Тлихи. Искали и не находили.
– Тхлин не имел права говорить от имени всего народа, – в устах Ченге слова, повторяющие мысли самого парня, смотрелись до крайности неуместно. Праздник все больше превращался в слегка завуалированные переговоры.
– Я думаю, уважаемый Криг не откажется донести мое неудовольствие до остальных, – вкрадчиво продолжил старый каган.