– А ты так уж хочешь туда идти? – капризно надула пухлые губки богиня, – действительно, хочешь?
– У меня есть выбор? – на мгновение промелькнула надежда, что он может быть не мертв, ведь иногда, во время тяжелой болезни, к примеру, случаются, что некоторые застревают между тем и этим миром. Возможно…
– Есть, – ощипывая букет, согласилась богиня, – но не тот, на какой ты надеешься. Обратно тебе уже нельзя.
Гтын сжал кулаки так, что ногти впились в ладонь.
– Все уже закончилось, – сочувственно протянула девчонка, осторожно касаясь руки парня, – не грусти.
– Тогда о каком выборе идет речь? – поймав пристальный взгляд Хозяйки, орк тут же осекся, – нет. Нет.Я не собираюсь становиться блуждающим духом. Ни за что.
– Разве ты не хочешь помочь тем, кто остается?
– Угурты никому не помогают, – почти выкрикнул несостоявшийся шаман.
– Разве кто-то говорил, что ты станешь угуртом? Гордись, сын степей, я предлагаю тебе место моего помощника, – торжественно провозгласила жительница Верхнего мира.
– Что? – неверяще переспросил Гтын.
– Мне очень скучно и грустно одной, – сдув попавшую на глаза пряду светлых волос, пожаловалась малышка, – даже не представляешь насколько. Соглашайся.
Быть духом оказалось странно. То, что виделось нелогичным, неправильным тогда, когда Гтын был еще жив, сейчас выглядело еще абсурднее. Время то тянулось бесконечно, то сжималось в секунды. После определенного периода мертвый уже не ученик шамана просто перестал считать.
Рядом с жилищем Хозяйки дорог обитал безликий Старец. Не смотря на то, что все самое страшное с Гтыном уже случилось, этого духа он боялся. Еще чуть дальше расположился Безумный флейтист. У него был постоянно меняющийся вид, только выражение глаз было всегда одинаково безумным. Флейтист научил Гтына находить живых, навещающих Холодный мир.
Несколько раз орк видел знакомых шаманов, а однажды даже учителя. Но подойти так и не рискнул. Знает ли Криг, что он уже мертв? А Тлиха?
В уже не чужом мире росли причудливые цветы, по ядовитым лесам бродили небывалые звери, а жители сводили с ума своей непредсказуемостью и неправильностью. Когда становилось совсем тоскливо, орк обращался в птицу, но в Холодном мире не радовали даже полеты. Зато Гтыну удалось поговорить с матерью и дедом, да только разговор оставил неприятный осадок. И если мама все поняла, то дед назвал его глупцом, прервавшим род.
– Видишь, – радостно тыкала пальчиком в спутанный шерстяной клубок его новая Госпожа, – это дорога.
В огромном зале изо льда горел камин, в котором танцевали языки синего пламени. От такого огня становилось лишь еще холоднее, но духи не умирают от холода. Они сидели прямо на полу, в окружении спутанных нитей и высушенных цветков.
– А зачем ты ее запутываешь?
– Ну, иначе было бы не интересно. Представь, родился он гномом, прожил всю жизнь в шахте, добывал руду, женился, стал уважаемым старейшиной. Нет, не интересно. А теперь будет героем. Правда, немного позже. Подай мне вон тот клубок, будь добр.
Этот моток серебристых нитей вызвал у орка какое-то иррациональное раздражение, будто он неожиданно встретился со старым врагом.
– Эльф? – почти утвердительно уточнил парень.
– Молодец, догадался, – радостно захлопала в ладоши Хозяйка дорог, – а теперь смотри…
Два совсем не похожих клубка смешались, потом к ним присоединилась еще нить, и еще, пока из совсем разных нитей не появилась одна. Ярко-золотистая.
– Так что это будет?
– Догадаешься?
Гтын лишь пожал плечами, перебирать варианты и думать не хотелось, было не настолько любопытно.
– Не хочешь? – разочарованно вздохнула девочка, вертя в пальчиках новую, блестящую нитку, – а зря. У этой компании большое будущее. Как-никак герои, победители Темного Властелина.
– Что? – переспросил парень, ощущая сильную досаду. – Это произойдет непременно? Разве нельзя ничего исправить?
– Зачем?
– Но разве правильно, если всегда побеждают одни и те же? – Гтына не слишком бы беспокоил будущий проигрыш Темного Учителя, если бы ни одно но. Что-то подсказывало орку, что если темные опять проиграют, ничего хорошего его народ не ожидает.
– Это судьба, понимаешь? Фатум.
– И ничего нельзя изменить?
– Ничего.
– Совсем?
– Посмотрим.
Кирилл
Миленькие, будто кукольные домики с красной черепицей сменили полуразвалившиеся лачуги – центр Нитриана был сытым и благополучным. Разумеется, пока несчастных обывателей не решила навестить так называемая "армия тьмы". Жителей нищей и полуразвалившейся страны было достаточно трудно удержать от мародерства, но Киру пока удавалось. Иногда, конечно, случались… прискорбные случаи, но после того, как особо ретивых начали вешать, варвары притихли. Хотя, возможно, они просто боялись придуманных чудовищ, которым он пообещал скармливать нарушивших приказ.
Как ни странно, пока спешно придуманный план осуществлялся. Неприятно удивленные невесть откуда возникшей вражеской армией пограничники достойного сопротивления не оказали. Куда большую проблему представляли приграничные бароны, но пока они сидели по своим замкам, их не трогали. Штурмовать крепости Кир не собирался – в конце концов, суть задумки состояла вовсе не в захвате страны.
Еще они сжигали поля и занимались организованным грабежом – деньги никогда не бывают лишними, а Дагмар, озабоченный тем, как бы прокормить приграничье, куда лучше Дагмара воинствующего. Вслед им постоянно неслись проклятья, пару-тройку раз они натыкались на жаждущих справедливости и возмездия дворян, возглавляющих небольшие отряды. Кажется, в Нитриане их начинали сильно ненавидеть.
Впрочем, союзники и подчиненные также были не слишком довольны сложившимся положением вещей – варвары хотели развлекаться и бесчинствовать, орки – воинской славы и территорий. Кир мечтал, чтобы его оставили в покое.
Все чаще начали мучить кошмары: вереницы мертвецов тянули к нему покрытые трупными пятнами руки, умирали от голода чужие, незнакомые дети, а он сам тонул попеременно то в крови, то в вязкой, липкой темноте. Иногда снилась Леська: сестра укоризненно смотрела тусклыми и пустыми глазами, улыбалась синими губами, а на горле зияла огромная рана. Тогда Кирилл просыпался с бешено колотящимся сердцем, в холодном поту, и долго лежал с отрытыми глазами.
Преследовали ужасы и наяву. Несуществующие, иллюзорные кошмары старались держаться к парню поближе, липли как скучающие по хозяину домашние зверюшки. Сначала Кир собирался оставить нереальную армию Дитриху, но то, что наваждения не слушаются никого, кроме Темного Властелина, оказалось неприятным сюрпризом. Пришлось брать призрачную свиту с собой, как бы ни хотелось обратного. Преобладающие большинство окружающих чудищ пугалось, включая его самого. Только вот отделаться от странной, иррациональной жалости также не удавалось. Когда Кир проводил рукой по чешуе, шерсти, перьям, они мурлыкали, шипели, урчали, подставлялись под чужую ладонь. Иногда ему даже казалось, что наваждения соревнуются за его благосклонность. Призрачные воины, никогда не спящие, замурованные в черные доспехи фигуры, тенью скользили за ним, играя роль самоназначенных телохранителей. Кир предпочитал не задумываться, есть ли что-либо под доспехами, во избежание травм психики. Еще они всегда молчали, но к этому он уже привык.
Орона, крупнейший город в этой части Нитриана, встретила их закрытыми наглухо воротами, тучей стрел и раскаленным маслом. Долговременная осада совсем не входила в планы Кира и играла на руку скорее светлым: чем больше времени они тут потеряют, тем выше шансы столкнуться со спохватившимся Дагмаром, а это выльется в катастрофу. Их единственный шанс – это стремительность и маневренность, и меньше всего Темному Властелину хотелось столкнуться хоть с какой-нибудь армией.