– Хорошо, подождем до середины зимы, пока не появятся долгожданные послы ссейши, наобещаем им с три короба, потом нацеплю на себя этот подозрительный венец и свалим домой, – спорить совершенно не хотелось, жить тоже, – и не сиди на холодном полу, простудишься.
Выглянув из окна, Кир подставил лицо почти осеннему ветру, капризному и пахнущему полынью.
– Не веришь, что мы продержимся? – неуверенно предположила сестра. Неужели до нее начало что-то доходить?
Если подумать, поражение – дело не столь далекого времени. В лучшем случае, до весны, и то, если противники дотянут с выступлением до начала осени – пока дороги размыты и идут проливные дожди, на них не нападут, хотя это вилами на воде писано. А скорее всего, у них в запасе нет и половины месяца.
Но даже если случится чудо, и осень с весной они протянут, следующим летом объединенная армия Светлого союза сотрет их в порошок.
– Ну как ты могла такое подумать? – нарочито укоризненно покачав головой, ответил Кир.
– Перестань ерничать, – сарказм Леська все еще понимала, надо же. Значит, в роль крутой и невероятно везучей попаданки сестрица вошла не полностью, разум начал просыпаться.
– Извини.
– Ничего, все в порядке, я же совсем тупая, – обиженно поджала обветренные губы сестрица, – думать не способна в принципе.
– Прекрати, я совсем не это имел в виду, – Кир сам себе не верил. Не стоило на нее срываться, Леська в происходящем виновата меньше всего, и, как бы то ни было, она единственный близкий и родной человек во всем этом вертепе.
– Ладно, проехали, – согласилась зарыть топор войны младшая.
На несколько минут воцарилось уютное молчание, но долго держать рот на замке рыжая не умела в принципе.
– Кир, слушай, совсем забыла, – тут же неожиданно спохватилась Олеся, – нам надо запретить кое-какую литературу.
Здравствуй, цензура, докатились. С другой стороны, во всяком уважающем себя тоталитарном государстве, страдающем под гнетом очередного Темного Властелина, непременно должна отсутствовать свобода слова. Да и любая другая свобода тоже, как же иначе?
– Ты рехнулась? – Леськины идеи становились страннее день ото дня, ей удалось превзойти Гнорка, предложившего запретить поклонение Данану и учредить взамен культ Тьмы. Причем барон искренне веровал, что его предложение примут с энтузиазмом, и немало растерялся, когда его послали далеко и надолго.
– Ты не понимаешь, – от возмущения Леська чуть ли не замахала руками, – эти писульки выставляют тебя в дурном свете.
Если бы он избавлялся ото всех, кто распространяет про него разные слухи и перешептывается за спиной, то пришлось бы казнить больше половины населения. Вторую половину, молчащую больше от страха, а не от того, что сказать им нечего, можно было бы оставить на потом.
– Без проблем, но отбирать писанину у населения будешь ты, – пусть она лучше занимается экспроприацией макулатуры, чем шастает по всяким подозрительным подземельям в поисках злобных колдунов и приключений.
– Вот, почитай, – достав из-под кресла потрепанную книгу, Леська потрясла находкой прямо перед его носом. "Жизнь и деяние светлых героев", надо же.
Какая ему, в принципе, разница, что пишут про предшественников? Тут с настоящим бы разобраться, а не затевать войну с книжками.
– Потом, – отложив чей-то опус на край широкого подоконника, Кир понадеялся, что больше вспоминать о нем не придется. Вот только зачитывать памфлеты на самого себя ему не хватало.
Впрочем, когда чуть позже, ради интереса он просмотрел произведение, книга с эпопеей про темного властелина и сонм светлых героев оказалась на удивление увлекательной. Кир даже начал понимать, что Леська находит в фэнтези. Надо будет обязательно дочитать, как только появится свободное время.
И только один эпизод занозой застрял в голове, мешал сосредоточиться на другом: "Почему его называют отцом Лжи? – спросила северная дева воительница, и смоляные кудри растрепал холодный ветер.
– Не знаю, дитя мое, – ответил волшебник, – ибо Темный всегда говорит правду. Но правда его хуже лжи и страшнее небытия, смерти подобно внимать его лживым речам и даже хуже, ведь гибель лишь гибель, Враг же хочет отнять душу".
Пропаганда политических противников?
Но если тебя, или того, за кого тебя принимают, так дружно все ненавидят, включая ближайших слуг и соратников, не повод ли призадуматься?
Возможно, что-то не так не с миром, а с ним самим? Тьма на задворках сознания смеялась от души.
Ситуация со смертями в столице становилась поистине катастрофичной и требующей немедленного решения. При этом оставалось непонятным, кто подсказал местным магам проведенный ритуал – большинство советников склонялось к тому, что без поддержки извне осуществить столь кропотливое стационарное заклинание нитрианцам не по силам. Судя по всему, след тянулся к ссейши – видимо, змеемордые хотели заграбастать соляные рудники и приличный кусок территории. Оставалось надеяться, ссейши не захотят отстаивать свои притязания с оружием в руках.
С другой стороны, часть найденных улик указывала на остроухих. Киру хотелось тщательно допросить принявших клятву эльфов, останавливало лишь понимание, что в любом случае ему ничего не скажут. Конечно, всегда оставались пытки, но к этому Кир был пока морально не готов. Как бы то ни было, эльфов следовало бы убрать из города.
Конечно, можно было конфисковать найденные запасы оружия, но тогда оборвалась бы последняя ниточка, ведущая к колдунам. Выслеживание поставщиков и контрабандистов требовало терпения и времени, поэтому Кир решил заняться ловлей на живца и оставил возле схронов несколько призрачных разведчиков – если кто-то решит воспользоваться тайниками, то это тут же станет известно. А оружие неизвестным скоро понадобится, особенно если не афишировать, где именно пойман колдун, и раструбить на всех углах то, что пленник заговорил.
Чернокнижники не станут ждать, пока их переловят поодиночке, им придется выступить открыто. Тем более город покинуть было невозможно – Кир все-таки нашел, куда можно пристроить эльфов, и теперь вокруг Олиры стоял кордон не только из большей части Кирова воинства, но и бессмертных, на которых надежды было все же больше, чем на полу-разбойников имперцев и иллюзий.
А потом потихоньку началась трижды проклятая чума, и стало не до таинственных чернокнижников. Первые признаки болезни стали заметно довольно поздно, по крайней мере, Киру было доложено уже когда болезнь охватила парочку кварталов.
Быстрее всего узнали городские целители, к которым пришли первые пациенты. Но привычные методы исцеления отчего-то не действовали, и именитые маги, перебрав все известные заклинания, забеспокоились. Увы, их промедление обошлось довольно дорого.
Кир узнал о происходящем сразу из нескольких источников. Первым успел умница Илларий, заметивший странное поведение горожан – сначала он продолжал списывать беспокойство на боязнь демонов, но обманывался имперец не долго.
Почти сразу же после главы "разведки" пожаловал миэль Абрахам, с новыми жалобами и предложениями – бедняга все еще надеялся, что если предложить Киру что-то взамен, то он избавит людей от страданий. Смешно и грустно.
– Если вы остановите этот кошмар, то я готов поддержать остальные ваши начинания, – старик никак не мог понять, что собеседник не просто не хочет помочь, а не может.
Завуалированное предложение перейти на Темную сторону отчего-то не порадовало. Спасибо, такого счастья Киру не надо.