***
Каринкина бабушка почти не вставала. Большую часть времени она лежала, строго глядя перед собой. Костик наведывался к ней каждый вечер и даже притащил снизу и поставил в бабушкиной кухне свою давнюю раскладушку - на всякий случай. Каринка не появлялась давно, съездить за ней старуха не просила, поэтому Костик ходил в магазин, готовил еду, выливал в туалет утку и сидел рядом с кроватью.
Через несколько дней она вдруг нашарила его руку и отчетливо сказала:
- Замуж она выходит. Пашку Иванова помнишь, дальнобойщика? Вот, за него.
Костик тупо уставился на сухие бабушкины губы. Пашку Иванова он, конечно, помнил. Раньше Пашка швырялся песком и камнями, а теперь выезжал из гаража на большой серебристой машине. И жил совсем рядом. Когда морщинки вокруг бабушкиных губ разгладились, а нос заострился и стал похож на тонкую восковую свечку, Костик осторожно положил на одеяло холодную руку с синеющими ногтями и отправился в соседний двор.
Свадьба была, когда Костик уже жил у Зойки. Глядя на ее округлившийся живот, он выстраивал у себя в голове новый д-о-м, упорно раскладывая все по деталям. Когда родится ребенок, нужно жениться и освобождать комнату с отдельным входом. Оказалось, что она не Зойкина, а записана на ее младшую сестру. Оказалось, что у Зойки не было д-о-м-а. Оказалось, что он опять станет Каринкиным соседом. И снова будет видеть из окон построенные на костях белой кошки кооперативные гаражи.
***
Нужно было готовиться к переезду, и в воскресенье Костик приехал в свою старую квартиру. Целый день выметал паутину, отмывал полы да раковины и только к вечеру спохватился о грязных стеклах. Стоя на подоконнике, Костик надраивал распахнутое окно куском смятой газеты, когда внимание его привлекло что-то большое и белое, вылетевшее из нижних этажей. Плюшевый мишка. Каринка подарила Костику медведя на двенадцатый день рождения, а в прошлом году он принес его обратно в бабушкину квартиру. Потом, видимо, что-то грохнуло. Потому что дрогнули стекла, и у Костика засвербило между носом и горлом, как всегда бывало, когда неподалеку раздавался слишком громкий звук. Которого он не слышал. Тут Костик понял, что за сегодняшний вечер чешется в горле у него далеко не в первый раз. Наверное, это далеко не первый слишком громкий звук. Так он решил, спрыгивая с подоконника. Во-первых. Во-вторых, если из окна вылетает Каринкин медведь, значит, кто-то его выбрасывает, и этот кто-то - Пашка Иванов.
Швырнув мокрую газету на пол, Костик выскочил в коридор, распахнул входную дверь и ринулся вниз по лестнице. И остановился через пару ступенек, увидев на стене бесформенную тень. Кто-то поднимался на его площадку.
Пашка Иванов медленно прошел мимо отступившего в сторону Костика и направился к открытой двери. Спина его была неестественно прямой, белая рубашка набухла темным. По бетонному полу за Пашкой послушно тянулась витая полоска. В свете угасающего дня она красиво поблескивала. Размеренно ступая по линолеуму - так, словно одна его нога не была босой, а другая в тапочке - он вошел в Костикову кухню и опустился на табурет. Между округлыми деревянными ножками тут же начала скапливаться красная лужица. Пашка улыбнулся мычавшему Костику и открыл рот. Но ничего не сказал. Губы его, не успев сложиться в слова, распустились, из них прямо на белую рубашку упала толстая струя, цветом напомнив Костику облупившийся лак на маминых ногтях. Пашка дернулся, грудь его странно выгнулась, отчего на пол веером брызнуло кровью, привалился боком к столу и затих, слегка опустив плечи. На лице у него осталось удивленное и даже будто обиженное выражение, один глаз закрылся, а другой вперился в переливающиеся алым капли на полу.
Костик шагнул назад и внезапно увидел стоявшую в дверях Каринку. Халатик ее был спереди выпачкан кровью, тонкие пальцы сжимали рукоятку кухонного ножа, словно она резала мясо, забыв надеть фартук.
Отбирая нож, он порезался и долго бродил по квартире в поисках лейкопластыря. Затем куда-то девались спички, необходимые, чтобы сжечь бумажные салфетки, испачканные кровью с рукояти. Потом в аптечке не оказалось нужных таблеток, пришлось спускаться на два этажа ниже. Осторожно, стараясь не наступить на начинающую подсыхать полосу.
Когда, наконец, приехала милиция, одурманенная снотворным Каринка спала в Костиковой постели, а Костик сидел на полу у Пашкиных ног, старательно держась за липкую рукоятку. Вся одежда его напиталась кровью, штанины неприятно хлопали по щиколоткам, с рукавов капало. На столе лежало коряво вычерченное печатными буквами п-р-и-з-н-а-н-и-е. Костик грозно мычал и указывал на себя свободной от ножа рукой.
На суде он много кивал и улыбался.
Ему дали семь лет.
Белая кошка смотрела из-под плиты сытыми голубыми глазами.
Зойка рыдала.
Такая банальщина.
февраль, 2009