Лидии не было, но вышла она, видно, ненадолго — белье, замокавшее с вечера в эмалированном тазу, было залито теплой мыльной водой. Галя сняла кофточку, надела передник и стала стирать. Теплая мыльная пена вскипала и опадала между пальцами.
Пришла Лидия, встала за спиной и опять стала говорить что‑то про учебу, про отметки. Галя не отвечала. Лидия сказала:
— Ну‑ка, посмотри на меня.
Галя не обернулась.
— Ты можешь ответить?
Она не ответила.
Тогда Лидия обошла ее и, заглянув в лицо, проговорила, с удовлетворением выделяя слова:
— Теперь, надеюсь, ты возьмешься за учебу.
Галя сполоснула и выкрутила белье, развесила в кухне. Лидия позвала есть. Она ответила, что не хочет, — ей правда не хотелось есть и вообще не хотелось в комнату.
Лидия сказала:
— Только, ради бога, не объявляй голодовку. В конце концов, произошло лишь то, что все равно должно было произойти. И, поверь, тебе же на пользу.
В кухне сквозяще, весенне пахло мокрым бельем. Галя надела кофточку и села на табуретку к окну. Плечи и руки у нее обвисли, даже пальцами шевелить не хотелось.
Квартал был свободной застройки, дома стояли обособленно, и в холодноватой темноте вечера их окна светились замкнуто, одиноко. По шоссе вдали проехал одноглазый грузовик, бережливо моргая единственной фарой…
Вдруг Галя поняла. Она быстро прошла в комнату. Лидия читала, полулежа на диване. Галя встала у ее ног и проговорила негромко, почти утвердительно:
— Это ты ему сказала?
Лидия неторопливо оторвалась от книги.
— Что сказала?
— Ты знаешь что.
— Это имеет решающее значение? — спросила Лидия.
— Ты?
Лидия перевернула страницу и спокойно ответила:
— Он достаточно умный парень, чтобы без подсказок знать, как себя вести. И, к счастью, достаточно порядочный.
— Ты, — сказала Галя и горько покачала головой. — Значит, все‑таки ты.
— Во–первых, ты придаешь себе слишком большое значение…
Галя пошла к вешалке, надела пальто. Вышла на лестничную площадку — и вдруг разом вспомнила весь разговор с Костей, будто заново услышала. Боже мой, какой дурацкий разговор!
Она почти бежала по лестнице, бежала по улице. Какой дурацкий разговор!
Конечно, так оно и было. Лидия его накрутила, просила не губить девочку. А он же порядочный — вот и повторял ее слова. Все слова ее! Сам только погладил по щеке…
Она добежала до остановки и в трамвае по инерции пробежала сквозь вагон, от задней площадки к передней. Скорей бы его увидеть!
Сейчас Костя казался совсем своим, почти ровесником. Просто мальчишка. Лидия накрутила его, а он из благородства повторял… Какой дурацкий разговор!..
В его окне на третьем этаже было темно.
И на узкой деревянной улочке то самое угловое окно было погашено.
Галя стала ждать. Она стояла прямо под фонарем на раскисшей тропинке. Почему‑то мерзли ноги, она поджимала пальцы. Она не знала, сколько придется ждать — час, два, больше. Но тяжело было не ждать — тяжело было, что еще час, два или больше будут стоять у нее в ушах сказанные им Лидины слова.
Откуда‑то снова появился тот мальчишка в большом ватнике. С минуту постоял, глядя ей в колени, потом буркнул:
— А его нет.
— Кого его? — спросила Галя.
— Не знаешь, что ли? Кости…
Она молчала, и мальчишка нехотя объяснил:
— На танцы пошли с Маринкой, в «Строитель».
— А ты откуда знаешь?
— Знаю, — сказал он.
Снова постояли молча, и мальчишка хмуро проговорил:
— Чего ты все за ним бегаешь? Он же с Маринкой ходит…
Галя спросила:
— Давно ушли?
— Час, наверное, — ответил тот. И уже вслед ей крикнул: — Ты узкоколейкой беги — короче…
…В шикарном вестибюле Дома культуры Галя сняла пальто и отдала гардеробщику. По широкой лестнице она взбежала наверх.
После улицы большой зал ошеломил ее светом, круженьем, теплыми волнами музыки, праздничным запахом духов. Она приткнулась к ближнему подоконнику и стала смотреть на быстро мелькающие пары. Иногда на нее оглядывались, но ей было все равно. Ее не подавляли наряды девушек, и не было стыдно за школьные, битые и топтаные полуботинки: в этом зале она была сама по себе.
Постояв немного и привыкнув, Галя стала пробираться вдоль стены, щурясь и вытягивая шею, чтобы высмотреть Костю в этом круженье И мельканье. Но его не было.