Может ли подросток ошибиться в своем выборе? Разумеется, и нередко. Но ведь и взрослые, опытные, даже пожилые, так часто колеблются и спотыкаются на перекрестках собственной судьбы. Какой возраст от этого гарантирован? Шекспировский Лир был вообще старик — разве это уберегло его от трагических ошибок и страшной ответственности за них?
Тебе уже не четырнадцать, ты старше. Может, стоит не оглядываться на покровителей, а поискать причины неприятностей в собственном характере?
Вот ты жалуешься, что с детства жил по чужим советам. Дальше так не хочешь. Ну и что же ты делаешь? Кричишь на весь белый свет: «Люди добрые, дайте совет — как быть?»
Да, всю жизнь с тобой обращаются как с пластилином. Но разве виноваты в этом покровители? Мнут того, кто мнется.
Ты хороший парень, тебе надоело копить очки в игре без победы, и письмо твое называется «Не хочу…».
Не обижайся, но твое «не хочу» особого доверия у меня не вызывает. Ибо очень легко выкрикнуть «не хочу!». И очень трудно подкрепить этот еще детский полукрик, полувсхлип спокойным, трезвым, ответственным взрослым «хочу!».
Но где оно, твое «хочу!»?
Ты пишешь: «Мне интересно было работать с металлом, деревом, сочинять стихи, рассказы, рисовать, а меня заставляли делать то, что я не хотел…»
В таких вещах утверждать что‑либо трудно. Но, боюсь, со стихами и рассказами у тебя дело не пошло бы. Потому что писательство не любят на уровне «интересно». Его любят, как Чехов любил — пятьсот страниц в год и смерть от чахотки. Любят, как Есенин — «всю душу выплещу в слова».
Рисовать? Старому Ренуару кисть к руке привязывали — держать не мог, но и не писать не мог.
Металл, дерево? Недавно в Вильнюсе я видел, как работает замечательный мастер янтаря и металла Винцас Крисюнас. На ковшик фантазии приходится бочка черного, кропотливого труда. Вся паутина металла вяжется вручную. Это у нас перед глазами светится загадочное янтарное солнышко. А у Винцаса — рыжая пыль, дымок испаряющейся кислоты и синий, жгучий, опасный столбик пламени под хоботком горелки.
Но дело даже не в том. Пусть тебе и очень нравится профессия, тебя тянет к творчеству, но этого мало.
Можно быть актером, журналистом, художником — и всю жизнь выполнять механическую, однообразную работу, которая нужна, но, увы, неинтересна. Право на творчество, как правило, получает лишь тот, кто уже доказал свою способность творить.
А где твои доказательства?
Ты пишешь, что любишь возиться с металлом и деревом? В стране полно заводов, мебельных фабрик, строек, где возятся с тем и другим. Кто мешает тебе уйти из института и заняться тем, чем хочется?
Но этот очень простой выход тебя совсем не привлекает. Ведь сегодня бросишь институт, а вдруг завтра придется пожалеть?
Мне кажется, М., ты просто боишься риска. Боишься самостоятельного решения. Тебе хочется быть счастливым сегодня, но так, чтобы ответственность за твое завтрашнее счастье нес кто‑то другой. Родители, учителя, газета — кто угодно, только не ты. Потому‑то и просишь; прикажите мне жить по–человечески сегодня!
Но таких приказов, к сожалению, никто никому не отдает…
«Вы только не подумайте, что я избалованный маменькин сынок. Отнюдь нет. У нас в семье всегда царит деловая атмосфера. С детства меня приучили к самостоятельной жизни. Я всегда сам убирался, готовил, ходил за покупками в магазин. Считалось, что эта жизненная школа мне опять же нужна… для будущей жизни. В редком случае отдыхал летом с родителями. Ездил работать на Украину в колхоз, чтобы узнать настоящую цену хлеба; участвовал в научной экспедиции; ездил много раз в спортивные лагеря, путешествовал с рюкзаком по Днепру; ездил по Волге…»
«Вы только не подумайте, что я избалованный маменькин сынок. Отнюдь нет», — утверждаешь ты.
В искренности твоей не сомневаюсь, но, думаю, что ты все же поторопился с выводом.
Ты не избалован, нет. Но — откровенность за откровенность — ты маменькин сынок. Довольно типичный маменькин сынок эпохи турпоходов, спортлагерей и стройотрядов.
Дело в том, что сами, так сказать, стандарты комнатного воспитания в наше время сильно изменились — следует признать, к лучшему. Домашний мальчик семидесятых годов должен не только слушаться маму, но и заниматься спортом, водить «Жигули», быть смелым с девушками, на лето уезжать не с родителями, а с приятелями. Самостоятельностью сыновей нынче хвастаются, как прежде хвастались покорностью.
В этом, стандартном, смысле тебя воспитали хорошо — я без иронии. Не исключено, что ты уже накопил приличный запас надежности. Вероятно, на тебя можно положиться и в турпоходе, и в стройотряде.