- А доказательства? - спросил Анцыферов.
- Если завтра или послезавтра где-нибудь в черте города или в мусорной корзине городского прокурора найдется голова Ковеленова, это будет доказательством?
- Кто такой Ковеленов?
- Это важно? Я говорю - будет найдена голова Ковеленова. Я ее уже видел. В целлофановом мешке.
- А сам Ковеленов где?
- В других местах.
- Что, сразу в нескольких?
- Да. Нога в одном месте, рука в другом...
- А, - сообразил наконец Анцыферов. - Расчлененка.
- Вот именно.
Анцыферов сделал глотательное движение, подавился собственной слюнкой, закашлялся, вытер лоб взмокший платком, начал с болезненной старательностью протирать ладони, все время поглядывая по сторонам. А когда решился посмотреть в глаза Пафнутьеву, увидел, что тот весело посмеивается.
- Кто такой Ковеленов? - спросил Анцыферов, медленно включаясь в разговор.
- Мой человек.
- Не уберег, значит?
- Леонард! Ты неблагодарная свинья! - нарочитая грубоватость, произнесенная с доброжелательной улыбкой, Пафнутьев это знал, может сойти с рук, стерпит прокурор, никуда не денется. - Я сохранил для тебя прекрасного начальника следственного отдела, вот он сидит перед тобой, - Пафнутьев раздул щеки и выпятил грудь, откровенно потешаясь над беспомощностью Анцыферова. - А ты жалеешь какого-то уголовника! Жаль мне его? Да, искренне жаль. Мы с ним не раз выручали друг друга, и потерять такого человека куда больнее, чем потерять кого-либо другого, хоть бы и тебя. Да, Леонард, да. Другого с такими способностями, с такой ответственностью и порядочностью я не найду. Да и искать бесполезно. Поэтому, не тебе, Леонард, меня упрекать.
- Кто же может тебя упрекнуть? - нервно усмехнулся прокурор. - Есть такие люди на белом свете?
- Только я сам.
- Есть за что? - Анцыферов начал оживать.
- Есть, Леонард. Слишком долго я занимался этим делом, слишком долго я с тобой разбирался. Затянул.
- Хочешь ускорить?
- Хочу.
- Ожил, значит?
- Выжил. Так будет точнее. А оживать начал ты. Сейчас в каком-нибудь мусорном ящике сочится голова Ковеленова. Чья будет следующая... Не знаю. Но предположить могу.
- Остановись, Паша! - почти в ужасе произнес Анцыферов. - Остановись. Накаркаешь.
- К тому и стремлюсь, Леонард. После всего, что Амон рассказал о тебе... Оглядывайся по сторонам, Леонард. Я твои совет плохо выполнил... Так хотя бы ты отнесись к моему серьезнее.
- Эта квартира, в которой ты томился... Кому она принадлежит?
- А! - Пафнутьев пренебрежительно махнул рукой. - Хозяин за хорошие деньги сдал каким-то приезжим, те заплатили вперед, жили в ней несколько месяцев... Договоров не подписывали, документы не составляли... Ты, Леонард, не переживай, твоих следов ни я, ни Шаланда там не обнаружили. Кое-где ты все-таки наследил, но не там. На квартире чисто.
- О каких следах ты говоришь? - насторожился Анцыферов.
- Оставим это, - опять махнул рукой Пафнутьев. - Ты вот что мне лучше скажи... Как было с твоим Амоном? Будем объявлять розыск? Или он до сих пор неприкосновенная личность? Особа, приближенная к Анцыферову?
- Объявляй. Но не надо в одну кучу валить. Не надо, Паша. Ты тоже в этой куче.
- Страдания очистили меня от недостойных подозрений!
- Ты еще в общей куче, Паша, - Повторил Анцыферов. - Ты из нее еще не выбрался. И не знаю, выберешься ли.
- Я буду стараться.
- Усердие всегда было твоей сильной стороной, - легонько укусил Анцыферов.
- Леонард! - вскричал Пафнутьев, будто вспомнил что-то важное. - А почему ты не спрашиваешь у меня о подробностях? Или ты знаешь больше меня?
- Ты ведь напишешь отчет, надеюсь? Там все и прочту. Кроме того, будет возбуждено уголовное дело... По факту похищения начальника следственного отдела Павла Николаевича Пафнутьева. Будут опрошены свидетели, участники, надеюсь, и преступников увидеть перед собой...
- Увидишь, - заверил Пафнутьев. - Только вот что, Паша, - улыбнулся Анцыферов. - Не знаю, имеешь ли ты право заниматься этим делом... Ты ведь пострадавший. И не можешь отнестись к расследованию объективно. Тобой будет двигать жажда мести... Я не могу этого допустить. Закон запрещает тебе, Паша, вести это дело. Надо ведь иногда и о законе подумать, согласен?
- Конечно.
- Я подумаю, кому поручить это дело.
- Подумай, Леонард, подумай. А что касается похищения... Я и не собирался заниматься этим... У меня хватает дел. Убийство при угоне машины, развратные действия в лифте, дебош в двенадцатом отделении милиции, голова гражданина Ковеленова...
- Ты так уверенно и настойчиво говоришь об этой голове, будто она у тебя в портфеле? - усмехнулся Анцыферов.
- А в свой ты заглядывал? А то ведь наш друг Амон - большой шутник.
- Продолжим, - Анцыферов не пожелал больше говорить о голове. - Ты являешься жертвой другого преступления, я с тобой согласен. Но обвиняемый, или правильнее сказать, подозреваемый... Все тот же. Одно лицо. Сможешь ли ты правильно и справедливо, без предвзятости разобраться с тем, что произошло, с тем недоделанным Шаландой, если дебош учинил человек, который так сильно напугал тебя самого? Нет, Паша. Нет. Ты не будешь заниматься этим делом. Я тебя отстраняю. Я не могу идти против требований закона. Ведь тебе и без того есть чем заниматься?
- Найдется.
- Вот и хорошо. В нашем городе, как утверждают некоторые газеты, процветает коррупция, тебе не кажется? Приватизация, оказывается, не столь безупречна, как некоторым кажется... Взятки в особо крупных размерах, подкуп должностных лиц, поборы... На первый план выходят не отрезанные головы, а экономические преступления. Вот бы где развернуться, вот бы где показать себя начальнику следственного отдела, а, Паша?
- Экономические преступления, как ты выражаешься, обычно и заканчиваются отрезанными головами, Леонард, - Пафнутьев поднялся, подошел к двери, постоял спиной к прокурору, потом обернулся и подождал, пока Анцыферов оторвется от бумаг и взглянет на него. - Тебе сказать, чья голова будет следующей в целлофановом мешке?
- Береги свою, Паша.
- Учту. Но ты не ответил на мой вопрос... Когда мы с Амоном вели наши длительные и откровенные беседы в той ванне, в которую должна была стечь моя кровь... Он многое мне рассказал, Леонард. Ничего не скрывал. Так прямо и заявил... Спрашивай, говорит, начальник, все, что хочешь спрашивай... На все твои вопросы отвечу, говорит, искренне и без утайки.