Пафнутьев поднялся по непривычно широкой лестнице на третий этаж, потоптался на просторной площадке с окном во двор, подойдя к тяжелой дубовой двери, позвонил. В глубине квартиры прозвучал слабый, приглушенный звонок. Щелкнули замки и на пороге возникла молодая женщина со встревоженным взглядом. Она, казалось, ждала кого-то, кто вмешался бы в ее жизнь решительно и счастливо.
- Здравствуйте, - сказал Пафнутьев и громче, и радостнее, чем требовалось.
- Здравствуйте.
- Здесь живут Званцевы?
- Живут, - женщина чуть заметно улыбнулась, откликнувшись на его тон.
- Значит, я не заблудился.
- Если не заблудились, входите, - она отступила в сторону - большая прихожая позволяла отступить в сторону, пропустить гостя в дом и лишь потом закрыть за ним дверь. В современных домах ей вначале пришлось бы пройти в глубину квартиры, в комнату, а уж потом вернуться к двери.
- Спасибо, - Пафнутьев шагнул вперед, сделал еще несколько шагов, осмотрелся. В большой комнате стояла детская кроватка, возле нее трехколесный велосипед. Все ясно, подумал он. В доме двое детей. Одному пять лет, второму - год. Или что-то около этого. Квартира просторная, даже пустоватая. Похоже, что время от времени вещи отсюда попросту выносят. А были здесь неплохие вещи, то что ныне принято называть антиквариатом, хотя сделаны они уже после войны, в пятидесятые годы. Но даже тогда вещи делали лучше. Куда уходят мастера?
- Наверно, я должна предложить вам раздеться? - спросила женщина, прерывая затянувшееся молчание. - Но я не знаю, кстати ли...
- Кстати, - кивнул Пафнутьев и стащил с себя намокший плащ. - Дети? он кивнул в строну большой комнаты.
- Да . Двое.
- Я так и подумал сразу, что двое.
- Почему?
- Кроватка и велосипед, - улыбнулся Пафнутьев.
- Действительно, - женщина посмотрела в комнату и словно сама впервые увидела такое сочетание.
- Вы наблюдательный.
- Работа такая... - Пафнутьев на свету смог внимательно рассмотреть женщину. Светлые волосы, короткая стрижка, платье в цветочек, передник, шлепанцы...
Почувствовав его взгляд, она передернула плечами, встряхнула головой, провела ладонью по лицу, как бы снимая с себя домашнюю озабоченность.
- Извините, я никого не ждала... Выгляжу, наверно, неважно...
- Как и все мы, - Пафнутьев не стал с ней спорить, он просто нашел объяснение ее словам.
- Проходите в комнату... Дети у бабушки, можно спокойно поговорить... Мне не часто удастся посидеть без дела.
Пафнутьев прошел в комнату, сел за круглый стол, положил руки на клеенку, еще раз осмотрелся. Общее впечатление сложилось сразу - в доме нужда На диване лежали недоштопанные шерстяные носки с торчащими из них спицами, велосипед был явно старый, видно, на нем вырастал не первый малыш, стол был покрыт клеенкой - какие скатерти, какие могут быть скатерти... Пафнутьев подождал, пока женщина принесет из кухни табуретку и тоже присядет к столу. Он взглянул в ее глаза и увидел затянувшуюся усталость. Да, это была усталость не дня или недели, это была давняя, постоянная усталость, когда месяцами просыпаешься, не отдохнув, не прийдя в себя.
- Неважно выгляжу? - снова спросила женщина. Для нее это, видимо, было важно.
- Такое ощущение, что у вас бывали времена и получше... Усталость видна, - честно ответил Пафнутьев.
- Да, - согласилась женщина. - Познакомимся? Я - Женя.
- Очень приятно. А я - Пафнутьев. Павел Николаевич.
- С чем вы пришли, Павел Николаевич?
- Не знаю, будем разбираться... А пришел я из прокуратуры.
- Боже! - воскликнула Женя, прижав ладонь ко рту, словно опасаясь произнести что-то лишнее, вредное. - Сережа?
- Может быть... Не знаю. Сейчас будем выяснять, - Пафнутьев снова окинул взглядом комнату. И опять увидел бедность. Плохо жили в этом доме. Пустоватые углы, ведро с картошкой в углу, дети у бабушки, расшатанный стул под ним, хозяйка со встревоженными глазами, сидящая на кухонной табуретке... Запах вываренного белья и дешевой пищи.
- Ну, говорите же что-нибудь! Что же вы молчите? - взмолилась хозяйка.
- Званцев Сергей Дмитриевич... Вам знакомо это имя?
- Господи! Это мой муж.
- Хорошо. Идем дальше. Где он?
- Не знаю... Пропал. Полгода, как пропал. Не знаю, что и думать. Просто не знаю... Сейчас так часто пропадают люди, что я уже отчаялась. Десятки тысяч людей пропадают по стране в год, представляете?
- Знаю, - кивнул Пафнутьев.
- Их убивают?
- Чаще всего... Да. А ваш Сергей не мог просто сбежать? Взять и сбежать?
- Нет, это не тот человек. Да и все документы остались. Трудовая книжка в редакции, вещи дома? Ведь не мог он сбежать, не захватив с собой хотя бы пару носков! Вы что-нибудь знаете о нем? - на Пафнутьева смотрели жаждущие чуда глаза и столько было в них невероятной надежды, что он растерялся, - Нет, так не пойдет, - сказал он. - Вы меня сбиваете с толку. Давайте договоримся... Я задаю вопросы, а вы отвечаете. И ни слова лишнего.
- Хорошо, - быстро кивнула Женя. - Я согласна. Но скажите сразу... Я могу надеяться? На лучшее я могу надеяться?
- Надеяться можете, - кивнул Пафнутьев.
- Боже, - закрыв лицо передником Женя выскочила в другую комнату. Некоторое время Пафнутьев сидел в полной растерянности, потом поднялся, осторожно подошел к двери, за которой скрылась женщина. Немного приоткрыв ее, он заглянул. Женя стояла на коленях на полу, уткнувшись лицом в кровать. Она что-то бормотала, что-то говорила себе и Пафнутьев, потоптавшись, вернулся к столу. Еще посидев, направился на кухню. Вся она была исполосована веревками, на которых висели ползунки, пеленки, полотенца, на газовой плите стояла выварка и от нее поднимался пар - там кипятилась еще одна партия белья.
- Круто, - озадаченно пробормотал Пафнутьев. Он ожидал увидеть нечто другое. Человек Байрамова должен жить иначе. Тут что-то не стыковалось, что-то было не так.
- Простите, - в дверях стояла Женя. - Столько передумано, столько пережито... Я до сих пор хожу по моргам... Вы представляете, что это такое?
- Представляю, - кивнул Пафнутьев, содрогнувшись - слишком хорошо он себе это представлял.