- Это уже кое-что, - сказал Пафнутьев.
- И проворот, - добавил Овсов. - Он проворачивает нож в ране. Он подлый человек, Паша. Я сомневаюсь... - начал Овсов и замолчал, все еще сидя с запрокинутой к солнцу головой.
- В чем ты сомневаешься?
- Я сомневаюсь в том, что он... Он не русский.
- Почему ты так решил? - спросил Пафнутьев больше всего опасаясь, как бы его вопрос не прозвучал недоверчиво.
- Не могу сказать точно... Рост, спорт, нож, удар в спину... Проворот,..
- Среди нашего брата тоже хватает...
- Я не заблуждаюсь относительного нашего брата... А что, это выгодно машины угонять? - Овсов круто переменил тему и, оттолкнувшись от спинки, посмотрел на Пафнутьева.
- Да, - кивнул следователь. - Сейчас нет ничего более выгодного. Машина, простой "жигуленок", тянет на десяток миллионов. А если его разобрать и продать по частям, можно получить еще больше. Недавно в нашей газете было объявление... У какого-то мужика угнали иномарку... Он предлагал пять миллионов только за сведения о возможных угонщиках... То есть, сами угонщики могут вернуть ему машину и спокойно получить свои пять миллионов, ничем не рискуя.
- До каких мы времен дожили, Паша! - Овсов с недоумением посмотрел по сторонам. - До каких времен... Миллионы на кону... Раньше ко мне поступали люди с подбитым глазом, с выбитыми зубами, с отрезанным пальцем...
- А сейчас?
- Я чувствую себя фронтовым хирургом. Я вынимаю пули из тел, зашиваю ножевые ранения, залечиваю следы пыток...
- И это значит, бывает...
- Все ты прекрасно знаешь. Причем, что интересно - люди даже не признаются в том, что их пытали. Огнем, холодом, удушением, утоплением. В темном подвале с голодными крысами оставляют-.. Это очень сильное воздействие. А для женщин просто предельное. Я бы не вынес. Все бы отдал, все бы подписал, от всего бы отрекся.
- Так чаще всего и бывает.
- Но некоторые выдерживают?
- Случается... Зато потом мы находим то голову, то ногу... И выясняется - три ноги, рука только одна, но зато две головы...
- И сколько машин угоняют в сутки? - спросил Овсов.
- В нашем городе... Десятка два в сутки. Бывает больше, бывает меньше...
- А находят?
- Одну... Две... Три... Не больше.
- Куда же они исчезают?
- Кавказ, Прибалтика, Украина... Да и Россия-матушка не так уж мала даже в безбожно урезанном виде, который ей устроили беловежские зубры... На запчасти машины разбирают. Их найти, сам понимаешь, уже невозможно.
- Слушай, облаву какую-нибудь устроили бы, а? Ведь краденые машины, поддельные документы распознать несложно, а?
- Дело в том. Овес, что украденные машины мы иногда обнаруживаем. Бывает. Случается. Но еще не было случая, чтобы нам удалось обнаружить поддельные документы.
- Это как? - не понял Овсов.
- Все документы подлинные, - повторил Пафнутьев. - Подлинные бланки, печати, штампы... Даже подписи.
- И о чем это говорит?
- Это говорит о том, что десять-пятнадцать миллионов, за которые можно продать машину, не оседают в одних руках. Они оседают в разных руках. Угонщики в лучшем случае получают десятую часть. Поэтому машин им требуется все больше. И, как видишь, им требуются для работы не только классные водители, механики, сборщики-разборщики, но и мясники.
- У меня нет машины, - сказал Овсов.
- Я тоже как-то обхожусь.., прокурорской, - усмехнулся Пафнутьев. Он тоже расслабленно сидел на скамейке, подставив лицо нежарким лучам осеннего солнца. Сложив руки на животе, поигрывал большими пальцами и их вращение то замедлялось, то ускорялось, полностью отражая разговор и настроение самого следователя. - Как поживает наш Зомби? - спросил он, подождав, пока мимо пройдет какой-то слишком уж любопытный больной.
- Ничего поживает. Приветы передает.
- Спасибо. Помнит, значит, меня?
- И тебя помнит, и твое обещание назвать ту красавицу, которую нашли у него в кармане полгода назад.
- Пусть потерпит денек-второй...
- И назовешь? - недоверчиво скосил глаза в сторону следователя Овсов.
- Назову. Рвется в бой?
- Сегодня вышел па первую прогулку... Гулял по двору, присматривался, принюхивался... Обошел весь двор, заглянул во все щели... Я за ним из окна смотрел.
- Что же его больше всего заинтересовало?
- Через какую калитку люди выходят, через какую входят... Где забор проломан, где через него перебраться можно...
- Какой-то у него криминальный интерес...
- Я тоже на это обратил внимание.
- Ну что... - Пафнутьев посмотрел на часы. - Будем прощаться. Овес.
- Подожди... Я не сказал тебе одной важной вещи... Этот мясник... Он левша.
- Что? - вскочил Пафнутьев. - Левша?! И ты молчал?!
- Думал, - невозмутимо ответил хирург. - И у моего Зомби, и у этого парня, - он кивнул в сторону морга, - удары нанесены слева.
- Но в левую часть спины можно ткнуть и правой рукой?
- Можно, - согласился Овсов. - Все можно... Но эти двое получили удары слева, в спину, чуть повыше пояса... И оба нападения связаны с машинами ты сам это подметил.
- Ладно, - сказал Пафнутьев. - Разберемся. Пока... Скоро приду проведать Зомби. Пусть готовится.
- К встрече с тобой он всегда готов. Еще неизвестно кому надо готовиться, - произнес Овсов загадочные слова.
- Не понял? - живо обернулся Пафнутьев.
- Я вот думаю... То ли ты собираешься использовать его в своих планах... То ли он тебя...
- Даже так? - спросил Пафнутьев почти с восхищением. - Ну-ну!
***
Частный гастроном господина Халандовского за год преобразился в полном соответствии со всеми переменами, происходящими по велению президента и его круглоликих соратников. На окнах появились занавески, продавцы стояли в белых халатах и накрахмаленных кокошниках. Даже уборщицы, появлявшиеся изредка в торговом зале, были в неизменно белых халатах и кокошниках, что было явным перебором, поскольку покупатели простодушно считали, что это продавцы, оторвавшись от колбас, орудуют тряпками. Сквозь вымытые окна солнечный свет проникал обильно и беспрепятственно. Да и товаров стало больше, зато покупателей поубавилось - за килограмм приличной колбасы нужно было отдать половину зарплаты, а на бутылку хорошей водки люди могли раскошелиться разве что по случаю золотой свадьбы или найденного в трамвае кошелька.