- Пройдет, - прошептала Вика, прижимаясь к нему всем телом. - Рядом с такой женщиной, кого угодно будет колотить... Я тоже маленько не в себе.
- Привыкнем... У нас есть время... Ты пахнешь сеном... Откуда?
- Волосы... И немного водкой. Это ничего?
- Это прекрасно, - сказал Андрей.
- А ты меня поцелуешь?
- Я тебя уже целую... Я давно уже целую тебя и оторваться не могу.
- Надо же... Я и не заметила...
- Темно потому что...
***
Андрей проснулся от странных звуков, раздававшихся где-то совсем рядом. Не открывая глаз прислушался. Вспомнил, где он находится. Звуки не прекращались. Так, это квартира Вики, это кровать Вики. Так... И рядом лежит, конечно. Вика. И плачет. Он открыл глаза, осторожно повернул голову. Так и есть - в слабом лунном свете он увидел тонкий профиль, рассыпавшиеся по подушке волосы, поблескивающий на щеке ручеек слезинки.
Андрей не успел сказать ни слова, наверно, и дыхание его не изменилось, но Вика почувствовала, что он проснулся. Повернувшись на живот, она вытерла лицо о подушку.
- Что-то не так? - спросил Андрей.
- Все нормально.
- Да? И слезы в подушку?
- А это самое нормальное, что вообще может быть с бабой после прекрасной ночи.
- Надо же...
- Слушай, - сипловато сказала Вика, - ты знаешь, что такое одиночество?
- Знаю.
- Ни фига ты не знаешь! Одиночество - это когда рядом спит ублаженный мужик, а ты не знаешь, куда себя деть. Ты боишься к нему притронуться, чтобы не разбудить его, потому что у него, видишь ли, горе и такие переживания, такие переживания, что ты сама их не стоишь. А твои переживания ему, как говорится, до одного места.
- Какого места? - улыбнулся Андрей.
- До жопы.
- Ну извини... Но, Вика... Ты не права. Это бывает со всеми. Мужики после всех этих дел спят обессиленные, как кролики, а у женщин открывается второе дыхание. У настоящих женщин.
- А у настоящих мужчин ничего не открывается?
- Глаза.
- И вы начинаете видеть что-то такое-этакое?
- Мы начинаем видеть любимых женщин во всех их достоинствах, о которых раньше и не догадывались.
- Скажите, пожалуйста! - сказала Вика, но в голосе у нее уже не было напряженности. Была скорее озадаченность, может быть даже смущение.
- И еще, Вика... Не надо меня попрекать моими бедами, я с ними никому не навязываюсь. Да, совсем недавно, в прошлом году, я был немного другим человеком, я был веселее, беззаботнее, глупее... С тех пор немного изменился. Но сегодня... Какой я есть, такой и есть. Тут уж ничего не поделаешь. Когда-нибудь я снова изменюсь и стану прежним. Почему ты считаешь, что я должен...
- Ты мне ничего не должен.
- А я и не говорю, что должен тебе - чуть жестковато произнес Андрей. - Я говорю о другом. Почему ты считаешь, что я обязательно должен соответствовать твоим представлениям о хорошем мужике? Или спрошу иначе... Почему тебе нужно переживать оттого, что я этим твоим представлениям не соответствую? У тебя тоже открылись глаза и ты вправе делать свои выводы... Я с ними соглашусь. Я плох? Ну что ж... Скоро утро, уже светает... Пойдут трамваи, троллейбусы... И прости-прощай село родное . В края дальние пойдет молодец.
- Да не плох ты, не плох! Ты сказал мне, чтоб я не лезла в твои переживания? Сказал. Я утерлась. И ты в мои тоже не лезь. Я тебя не будила. Проснулся - терпи. Скажите, пожалуйста, какой деловой! Баба в подушку уже поплакать не может!
Андрей приподнялся, неловко взгромоздился, лег на Вику, поцеловал ее в мокрые глаза, потерся щекой о щеку.
- Ну? - спросил. - Все в порядке?
- Да, теперь порядок. Не уходи, полежи так.
- Не тяжело?
- Ничуть... Это самое естественное положение женщины... Эта та тяжесть, о которой она только" мечтает. Я могу задать тебе один вопрос?
- Валяй.
- Нас здесь двое?
- Да.
- За шторой никого нет?
- Никого.
- Это хорошо?
- Да, - ответил Андрей помолчав. - Это хорошо. Во всяком случае нормально, - он соскользнул с нее, лег на спину. Почувствовав неладное. Вика провела рукой по его лицу, по глазам, и ощутила влагу.
- Ну вот, видишь, - проговорила она. - Люди братаются - кровь смешивают, а мы с тобой - слезы... Выходит, породнились?
- Похоже на то, Вика, похоже на то... Хорошо, что я проснулся, что мы поговорили с тобой сейчас. Нам не хватало этого разговора. Мне, во всяком случае.
- Иди ко мне, - прошептала она.
- Иду.
***
Пафнутьев некоторое время молча смотрел на лежащего на кровати человека. Со времени их последней встречи тот стал выглядеть намного лучше - порозовело лицо, движения стали увереннее, во взгляде появилась усмешка, понимание происходящего. Возле кровати лежала куча газет, подоконник тоже был завален газетами, причем, как заметил Пафнутьев, под рукой у больного лежали уже свежие, сегодняшние газеты. На Пафнутьева человек смотрел с незнакомой твердостью, даже требовательностью.
- Я вас приветствую, - сказал Пафнутьев, протягивая руку.
- А мы тут уже заждались, - улыбнулся Зомби. - Не знали что и думать... Все глаза проглядели.
- Кал ты нас находишь? - спросил Овсов из-за спины Пафнутьева.
- Вижу большие перемены. И все к лучшему. Глаз горит, румянец играет, руки зудят - работы требуют. Верно говорю? - спросил Пафнутьев у Зомби.
- Да, что-то такое есть.
Человек на кровати улыбнулся, ему, видимо, было приятно слушать добрые впечатления о собственном здоровье. Хотя, как заметил Пафнутьев, улыбка не была ни заискивающей, ни слишком уж доброжелательной.
- Он называет себя Зомби, - сказал Овсов, предупреждая Пафнутьева от неловкого шага.
- Ему виднее, - сказал Пафнутьев. - Это все-таки лучше, чем Даздраперма.
- А что, и такое имя есть? - удивился Овсов.
- Да, милое девичье имя. Сокращенно - Да здравствует первое мая. Была у меня такая подследственная. Все знакомые любовно называли ее Спермой. И проще и благозвучнее. Сперма Ивановна. А Зомби... Несколько жутковато, но привыкнуть можно.
- Я уже привык, - сказал Зомби. - Живу по той программе, которую вкладывает в меня Степан Петрович. Помню только то, что со мной происходит сейчас, что прочитал уже здесь, в больнице... Я действительно Зомби. И весь тут сказ. Оживленный мертвец с вложенной чужой программой.
- Почему чужой? - спросил Овсов. - Ничуть. Программу ты выбираешь сам.
- Я имел в виду не чуждость, а новизну... Оживленный мертвец с вложенной в него новой программой жизни. Так будет точнее.