- По граммику можно, - кивнул Пафнутьев. Хотя пить не хотелось, но он понимал, что за рюмкой разговор будет другим - откровеннее, доверчивее и, в конце концов, - полезнее.
Редактор с какой-то преувеличенной решимостью наполнил довольно объемистые граненые стопки, поднял свою, подождал, пока поднимет и Пафнутьев, молча чокнулся, выпил и тут же бросил в рот корочку сыра.
- Отличная водка!
- Да, водка те самая плохая, - сдержанно похвалил Пафнутьев.
- Не понравилась?! - ужаснулся Цыкин.
- Потрясающая водка! - поправился Пафнутьев.
- То-то же!
- Так вот Байрамов, - начал было Пафнутьев, но Цыкин, уже ощутив жаркий наплыв хмельного азарта, решительно его перебил.
- Может быть вы, Павел Николаевич, и не поверите, но ведь именно наша газета открыла этого представителя зарождающегося класса бизнесменов! Это сделали мы! Первыми!
- Поздравляю.
- Спасибо. Еще когда Байрамов купил первый овощной киоск на базаре, когда он начал завозить яблоки и картошку . Еще когда он только начинал торговать жвачкой и цветными презервативами в колбасном отделе гастронома... А решение было смелое, вам не кажется?
- Колбаса в цветном презервативе?
- Ха-ха! - рассмеялся Цыкин. - Просто тогда не было колбасы! Но представьте - реклама колбасная, а на прилавке презервативы! И в этих.., как их... В пупырушках. Народ толпился! Краснел от смущения, но товар расхватывал! - Цыкин опять свинтил крышку с бутылки.
- А в чем выразилось ваше открытие этого человека?
- Мы о нем писали! И как мы о нем писали! Только благодаря нам он смог так быстро и уверенно стать на ноги! И Байрамов не забывает редакцию, не забывает тех, кто породил его! Посмотрите, какие телефоны в отделах! Какие калькуляторы! Вы знаете, что он однажды сотворил на День печати?
- Понятия не имею, - Пафнутьев вдруг увидел, что его стопка полна, Цыкин уже поднял свою и смотрит на него призывно и страстно. Пришлось и Пафнутьеву поднять стопку.
- Пришел в редакцию на День печати и, как ни в чем не бывало, каждому сотруднику вручил японский калькулятор, шариковую ручку и газовую зажигалку. Представляете? И сказал... Пришло время цифр и точных данных... Ни одна информация недостаточно хороша, если она не напичкана цифрами... Я хочу, чтобы моя любимая газета была самой точной, самой правдивой и оперативной. А? Как? Это он о нас говорил.
- Да, - кивнул Пафнутьев. - Крутой человек.
- Не то слово!
- Мне бы хотелось поговорить с вашим сотрудником, который написал о Байрамове самые первые материалы в газете. Это не сложно?
- Самые первые? - Цыкин задумался, повернул лицо к окну и в косом свете стали особенно четко видны все бесконечные складки на его мятой физиономии. - А вы знаете... Я вас огорчу... Этот человек у нас больше не работает.
- Перешел к Байрамову? - усмехнулся Пафнутьев.
- Боюсь, что он перешел в более печальные места, - Цыкин поднял глаза к потолку.
- С ним что-то случилось?
- Он пропал.
- Спился?
- Хуже. Он просто пропал. Знаете, как сейчас пропадают люди? То ногу найдут где-нибудь на свалке, то ладошка обнаружится, запеченная в буханке хлеба, то голова в посылке по почте придет...
- Что же осталось от него?
- А от него - ничего, - Цыкин разлил остатки водки в стопки. - Не будем чокаться... Помянем Сережу... Хороший был журналист. И человек неплохой. Остались жена, детишки...
Пафнутьев выпил, склонил голову не то перед памятью прекрасного журналиста, не то перед качеством прекрасной водки. Помолчал, пожевал скудную закуску.
- Как его звали?
- Сергей Званцев. Сергей Дмитриевич Званцев.
- Он хорошо знал Байрамова?
- Да, - помолчав, ответил Цыкин. - Он его знал достаточно хорошо. Бывал у Байрамова дома... Я вот не могу, а он захаживал. Это когда уже вышла одна статья, вторая, третья... Байрамов его к себе как бы приблизил.
- Три статьи об одном человеке? - осторожно спросил Пафнутьев, стараясь не вспугнуть откровенность редактора. Но тот после нескольких стопок уже не столь тонко воспринимал течение разговора.
- Нет, дело не в этом... Речь шла не о Байрамове, как таковом. Просто мы на его примере рассказывали читателю о новых ценностях нравственности, морали...
- А что, нравственность так быстро меняется?
- То, что раньше было под запретом, за что сажали, теперь можно... Раньше была спекуляция, а сейчас это самое почетное занятие... И так далее. Писали о становлении бизнеса в стране, о развитии рыночных отношений... И так далее. И получилось так, что Байрамов, человек энергичный, цепкий, использовал эти статьи как рекламу собственного дела. Как бывает... Если пишут о человеке, значит, ему можно довериться, в банке дадут хороший кредит, на распродаже объектов ему больше внимания, могут пойти навстречу...
- Он знаком с первыми людьми города, как я понимаю?
- Да, - кивнул редактор. - Знаком. Дела у него идут неплохо, он частенько устраивает презентации, приглашает влиятельных людей... Стол, сувениры, девочки... Ну и так далее.
- Сысцов? - спросил или скорее подсказал Пафнутьев. - Колов? Анцыферов?
- Нет, на презентациях их не бывает... Зачем светиться, - Цыкин едва ли не первый раз за весь разговор улыбнулся, показав такие роскошные, белоснежные зубы, что Пафнутьеву сразу стало ясно - свои родные зубы редактор растерял, проходя через бурную, насыщенную встречами молодость. Они встречаются в более узком кругу. Думаю, это правильно." Их встречи, беседы, даже пьянки, если таковые и случались.., отражаются на судьбе города, на наших судьбах.
- Разумеется, - Пафнутьев, опустив голову, помолчал, рассматривая собственные ладони и ожидая, пока из его глаз исчезнет выражение насмешливое и куражливое. И лишь уверившись, что в глазах снова появилась должная уважительность к собеседнику, поднял голову. - А это... Званцев...
- Он пропал как-то уж совсем неожиданно. Не пришел на работу и все. И до сих пор. Приходила жена, звонили знакомые, друзья, подруги... Но ничего утешительного сказать мы не могли. Как сквозь землю.
- Он уволен?
- Приказа об увольнении не было. Я не стал этого делать. Мало ли... Вдруг возникнет... Его трудовая книжка в моем сейфе.