- Да, - согласился Пафнутьев. - Ничего котлета... Спиши рецепт.
- А что, твоя не умеет?
- Какие-то они у нее, мелковатые получаются...
- Это годы, Паша... Это по молодости... Пройдет. С каждым прожитым с тобой годом котлеты у нее будут становиться все крупнее, массивнее, пока не достигнут такого вот размера... Так что там случилось спозаранку?
- Ты же все знаешь!
- Я знаю внешнюю сторону, то, что всем позволено знать... А у тебя скрытая сторона, более приближенная к истине... Давай, Паша, выкладывай... Глядишь, и я кой-чего добавлю.
- Значит, так, - Пафнутьев расправился с котлетой, бросил стыдливый взгляд на тарелку и, убедившись, что можно не торопиться, что две-три котлеты его дождутся, какой бы аппетит ни разыгрался у Халандовского, отложил вилку в сторону. - Значит, так... Ресторан "Леонард"...
- Неважное заведение.
- Почему?
- Репутация чреватая какая-то... Если бы я ничего не знал, а ты бы сказал, что в ресторане произошло смертоубийство... Я бы сразу спросил - у "Леонарда"? У него и должно такое случиться. И в дальнейшем будет случаться. Извини, я перебил, продолжай.
- Едва Леонард открыл ресторан, у него уж первые посетители.
- Знаю, Вовчик Неклясов со своими боевиками.
- Вот-вот... И только они расположились и сделали заказ... Автоматная очередь с улицы. Странное какое-то нападение... Очередь пришлась по окнам, будто автоматчик стрелял не столько в неклясовских ребят, сколько стремился произвести побольше шума, понимаешь... Если бы Неклясов сел чуть в глубине, то кроме звона стекол ничего бы и не было... А так - один труп, один при смерти...
- Выживет, - сказал Халандовский.
- И это знаешь?
- Говорю же - по телевидению трижды передавали. Времена, Паша, настали такие, что скоро будут сообщать, сколько женщин забеременело за ночь, сколько из них по желанию, сколько по недоразумению, от кого и в котором часу. Свободой слова называется. Демократия. У них там, за бугром, только так. Значит, и нам негоже отставать, - свое раздражение, гнев, восхищение Халандовский мог выразить единственным способом - он брал бутылку и наливал по полной стопке. - Вот вышла отсюда Наденька полчаса назад, а я уж боюсь телевизор включать... Вдруг чего про нас с ней скажут, вдруг глаза мне откроют на что-то такое, чего знать не желаю. Выпьем, Паша, и пожелаем друг другу крепкого здоровья, любви, молодости и красоты.
- И неиссякаемого благосостояния, - добавил Пафнутьев.
- Когда у нас будет все, что я перечислил, благосостояние, Паша, никуда от нас не денется. Пробьемся. Вперед! - и Халандовский двумя уверенными глотками выпил обжигающе холодную водку.
На некоторое время друзья замолчали, увлеченные котлетами размером с подошву не менее сорокового размера.
- Негуманные у тебя котлеты какие-то, - проворчал Пафнутьев с набитым ртом.
- Это как?
- Пьянеть не дают.
- Дадут, - уверенно заверил Халандовский, бросив неуловимо быстрый взгляд на бутылку, в которой оставалось еще не менее половины. - Дадут, повторил он.
- А теперь скажи мне, Аркаша, - совсем другим тоном проговорил Пафнутьев, - что происходит в городе?
- Третья сила, Паша, - лицо Халандовского, освещенное светом от розового абажура, сделалось значительным и почти скорбным. - Появилась третья сила. Можешь назвать ее третьей бандой. Все было тихо и спокойно, все, что можно было поделить, поделили между собой Неклясов и Фердолевский. Обложили налогом банки, магазины, рынки... Им, по-моему, даже отделения милиции платят.
- Но-но! - предостерегающе произнес Пафнутьев. - Говори, да не заговаривайся!
- Платят, Паша.
- И Шаланда?!
- А куда ему деваться? Он тебе не признается, совестно ему... Но если уловишь момент, поймаешь хорошее такое доверительное настроение... Спроси. И он признается. Милиция платит Неклясову. А суды взял себе Фердолевский.
- О, Боже! - простонал Пафнутьев.
- Не надо, Паша... Ты знаешь об этом. Может, тебе не говорили впрямую... Как это делаю я... Но ты знаешь. А если бы не знал, то я бы тебя не уважал так, как уважаю, не любил бы так, как люблю... Не преклонялся бы перед тобой...
- И что же третья банда?
- Неклясов с Фердолевским поделили все, что можно. И доля каждого их устраивала. Они не ссорились и не убивали друг друга. Они водку вместе пили. А если кого и убивали для порядка, то чужаков, которые лезли на их территорию. И чужаки, если они хоть немного соображали, понимали, что дело будут иметь с обоими.
- И появляется третья сила...
- Да, Паша. Она уже появилась. Бросила вызов и одному, и второму.
- Послушай, а если все проще? Может быть, один из этих ребят, Неклясов или Фердолевский, напал на другого, не объявляя войны? И, чтобы избежать собственных потерь, валит все на некую третью силу, которой и в помине нет?
Халандовский некоторое время задумчиво смотрел на Пафнутьева, потом взял бутылку, иней с которой уже успел стечь прозрачными струйками, и снова наполнил стопки. Осторожно поставив бутылку на стол, чтобы не спугнуть собственные мысли, он сходил на кухню, принес лимон, не торопясь нарезал его и положил на каждую из оставшихся котлет по два кружка. И только после этого поднял глаза на Пафнутьева.
- Сомневаюсь, - сказал он. - Сомневаюсь, Паша.
- Почему?
- Видишь ли... Эти ребята... Неклясов и Фердолевский... Они не дураки. Они очень не дураки. И есть тысячи способов узнать о коварных замыслах, которые питает другая сторона.
- Например?
- У каждого из них во вражеском лагере есть свой надежный человек. И если бы тот же Неклясов затеял войну против Фердолевского, тот будет знать об этом до того, как прозвучат первые выстрелы. Они больше доверяют своим разведчикам, чем Иосиф Виссарионович. Хотя и тот был не дурак. Я подозреваю, что и он доверял своим разведчикам... Но на каком-то этапе ему было выгоднее делать вид, что он им не доверяет...
- Не будем о Сталине, - перебил Пафнутьев.
- А я о нем и не говорю, - невозмутимо ответил Халандовский. - Я говорю о Неклясове и Фердолевском. Они тоже могут делать вид, прикидываться и валять дурака... Но когда появляются трупы... Это уже невозможно.
- Что произошло сегодня утром у Леонарда?
- На одиннадцать была назначена встреча Вовчика Неклясова и Кости Фердолевского. Неклясов прибыл вовремя, Фердолевский опаздывал. Поэтому от автоматчика досталось ребятам Неклясова.