"Ну что ж, это хорошо, что Андрей начал наконец проявлять интерес к следовательской работе, хватит ему быть водителем, пора выводить парня на настоящее дело, задания давать, пусть натаскивается".
- Нет, Андрей, - сказал Пафнутьев, - бомбу Неклясову под зад подсунули не на ходу, Сделать это чрезвычайно сложно. Мне даже кажется, если уж откровенно, что вот так на ходу, в закрытый "мерседес", который идет со скоростью сто километров в час, а то и больше, сунуть под тощую задницу Неклясова бомбу, причем так, чтобы он этого не заметил... Невозможно. Я могу, конечно, ошибаться, я часто ошибаюсь, если уж на то пошло, но здесь... Нет, Андрей, боюсь, это слишком сложная задача для самого ловкого человека, для человека, который владеет приемами фокусников, картежников, иллюзионистов... Тут даже карманный вор ничего не сможет сделать, Пафнутьев нес такую откровенную чушь, что сам готов был расхохотаться, но слова выскакивали за словами, он продолжал развивать свою идиотскую мысль, а Андрей, как ни странно, его не перебивал, вслушивался с видом самым серьезным, проникновенным, будто Пафнутьев и в самом деле делился важной следственной версией. А тот всего лишь оттолкнулся от допущения, которое сделал Андрей. Шутливое допущение, провокационное, если уж назвать его точнее. Пафнутьев охотно его подхватил - то ли от хорошего настроения, то ли из шалости, которую еще не вытравили из него годы следственной работы.
- Да, - кивнул, наконец, Андрей. - Действительно, на ходу это сложно.
- Бомбу им подсунули, когда машина стояла. Уже в городе.
- Это как?
- Андрей, я тебя не узнаю, - Пафнутьев передернул плечами уже в легкой досаде. - Гаишник останавливает машину, проверяет документы, просит открыть багажник... Водитель, сознавая, что человек он непростой, что Вовчик, который сидит на заднем сиденье, тоже чреватая личность... Выходить из-за руля не желает. Иди, говорит он гаишнику, и смотри сам, если тебе так уж хочется. И гаишник идет, смотрит - что там такое в багажнике находится... А там ничего не находится. Следы кровавого злодеяния уже уничтожены. Их нет, они в мусорном ящике. И герои войны вместе с инвалидами и ветеранами успели расхватать недопитые бутылки, недожеванное мясо и прочую снедь.
- Это ваше допущение?
- Установленные факты, Андрюша.
- А гаишник...
- Круглов хорошо его запомнил. Он описал этого гаишника во всех подробностях. Так вот, когда машина отъехала, через пять минут прогремел взрыв. Неклясова разорвало на мелкие злобные кусочки, а водитель отделался испугом. Все.
- А гаишник?
- Говорит, что это был молодой парень, спортивного покроя, и примету назвал - усы. Громадные, говорит, у него, пушистые, ухоженные усы. Как у Карла Маркса борода.
- Сейчас многие с усами... Наверное, из десяти мужиков семеро...
- С усатым гаишником я уже сталкивался - такое у меня ощущение, медленно проговорил Пафнутьев.
- Вы его знаете?
- Может быть, и знаю... Он был в банке Фердолевского... За два часа до взрыва. Там, в банке, тоже запомнили усы... Смотри, что получается... Ты говоришь, что больше половины мужиков нашего города усатые, правильно?
- Ну?
- Следовательно, к усам все привыкли, и человека, у которого под носом завелись клочки шерсти, никто не должен замечать. Ведь все усатые. Усы перестали быть отличительным признаком. Это все равно, что сказать кому-то, что приходил человек с двумя ушами. Но ведь все люди с двумя ушами, или, скажем, почти все. И наличие пары ушей не является отличительной приметой. Правильно?
- Ну?
- Перестань нукать. Нехорошо. Некрасиво. Невежливо. Так нельзя.
- Виноват, Павел Николаевич.
- В приличном обществе не нукают. А мы с тобой все-таки приличное общество.
- Виноват.
- Так вот, продолжаю... Усы - дело привычное, естественно, обыденное. А мне все говорят - был мужик с усами, был гаишник с усами, был мотоциклист с усами...
- Еще и мотоциклист?
- Который из автомата по ресторану Анцышки полоснул...
- Он тоже усатый? - спросил Андрей.
- Конечно, - твердо ответил Пафнутьев, хотя ни единый свидетель того происшествия ничего не сказал ему об усах. Но что-то заставило его и автоматчика занести в ряды усатых.
Движение на дороге было насыщенным, машины неслись так, будто их владельцам где-то пообещали большой кредит при малых процентах и они очень боялись опоздать. Андрей напряженно смотрел на дорогу, сцепив зубы, и, кажется, побледнел от напряжения.
- Вот я и думаю, - продолжал Пафнутьев рассуждать на заданную Андреем тему. - Вот я и думаю... Что же это за усы такие, если все только о них и говорят?
- И каков же вывод? - усмехнулся Андрей, не отводя взгляда от дороги.
- А вывод простой - это и не усы вовсе.
- Что же это? Брови такие?
- Мочалка, - сказал Пафнутьев, не обращая внимание на подковырку. Это не настоящие усы, они накладные. Мочалка, другими словами. Нам не надо искать усатого гаишника, усатого автоматчика, усатого минера, который посетил заведение господина Фердолевского. Этот человек гладко выбрит, подтянут, прекрасно владеет собой, не лишен артистических данных... Я уже сейчас многое о нем мог бы сказать, я, кажется, вижу его... - Пафнутьев тяжко вздохнул. - И я его найду.
- Подключайте меня, - попросил Андрей.
- Ты уже подключен.
***
Пафнутьев сошел с машины за квартал до своего дома и медленно побрел по мокрому асфальту. Солнце уже село, и в городе установились весенние сумерки. Уже начался март, и оттепель, которая неожиданно свалилась на горожан, грозила постепенно превратиться в весну. Что-то произошло в воздухе, в атмосфере, что-то случилось с запахами, с ветрами, что-то сместилось в душах людей - потянуло весной и захотелось чего-то такого-этакого. А может быть, не захотелось, а просто вспомнилось то, чем владел когда-то, что не ценил, чем пренебрегал. И вдруг открылось - оно-то и было в жизни главным, для того-то ты и появился на этом свете, а нынешняя твоя жизнь... Ну, что это за жизнь... Затянувшееся пребывание на земле. Это напоминает захмелевшего гостя, которого оставляют переночевать, чтобы не выгонять на улицу, оставляют, хотя праздник давно кончился, посуда вымыта, пол протерт, и только неприкаянный и бестолковый гость бродит по комнатам в ожидании первых трамваев, чтобы тут же выйти и исчезнуть в темноте...