Разговор на повышенных тонах происходил в отделении психиатрии московской психиатрической больницы имени Гиляровского, куда Гуров приехал после двух недель, заполненных поездками по городам и весям в поисках следов банды «Беспалых», как, с легкой руки капитана Игольникова, прозвали убийц Ванечки Косыгина и иже с ним. Повторное расследование убийства Ванечки заняло неполных три дня. За это время Гуров и Крячко успели перетрясти все грязное белье калужской маргинальной тусовки, отыскать свидетелей, даже тех, кого не удалось найти следователю и стажеру, но каких-либо значимых результатов поиски не дали.
Тогда Гуров методом тыка выбрал город из числа тех, где произошли идентичные преступления, и поехал туда. Первым на очереди оказался Ульяновск, и там обоим полковникам пришлось попотеть, чтобы заставить местных правоохранителей напрячь мозг и выдать информацию, не вошедшую в отчеты. Потраченные усилия совершенно не оправдывали полученного результата, но в тот момент Лев был рад и малому. Предположение о количестве членов банды вроде бы подтверждалось, в случае с ульяновской жертвой действовали минимум три человека. Кроме того, ульяновский эксперт составил приблизительный портрет двоих из трех нападавших. Ничего конкретного, лишь общее описание физических параметров, но это уже было кое-что.
Посчитав, сколько времени придется затратить на объезд всех городов, Гуров и Крячко разделились. Поделив между собой города, разъехались в разные стороны, договорившись держать мобильную связь. Дело пошло быстрее. Приезжая в очередной город, оба знали, с чего начать и до какого момента есть смысл в городе задерживаться. Спустя две недели, измученные и злые, они снова вернулись в Калугу. Подбив итоги, получили неутешительный результат: за полмесяца работы расследование убийства Орехова не продвинулось ни на шаг.
Тогда-то и пришла в голову неожиданная мысль: обратиться к психиатру, чтобы тот помог нащупать хоть какую-то логику в действиях «Беспалых». Отправив Крячко отсыпаться, он сел в машину и поехал в Москву. За годы работы в органах Гуров усвоил одну простую вещь: ни один психиатр не бросится помогать полиции при первом же обращении, будь ты с ним хоть в трижды шикарных отношениях. Почему? Да потому что работы у них и без просителей выше крыши, а ответственность в таких случаях куда выше, чем при консультации простых смертных.
Правда, есть в среде «мозгоправов» определенная категория людей, которые любят разгадывать сложные задачи. Стоит им подкинуть головоломку посложнее, и отказаться от ее решения они уже не смогут, несмотря на то, что, действуя без официального соглашения, рискуют потерять лицензию. В числе гуровских знакомых таким авантюристом от психиатрии был Вениамин Непольский. Их связывали узы многолетней дружбы, так что рассчитывать на его помощь можно было на восемьдесят пять процентов, поэтому Лев и оказался в больнице Гиляровского.
Сперва все шло по плану: Непольский встрече с другом обрадовался, выписал ему пропуск на территорию больницы, встретил, как родного, напоил чаем, долго расспрашивал про жену, здоровье и житье-бытье, старательно обходя тему профессиональной деятельности Гурова. Затем, как это обычно бывает, в разговоре образовалась пауза, которой тот беззастенчиво воспользовался. Начал он с изюминки, если можно так назвать странную особенность преступлений, совершаемых «Беспалыми», а именно с рассказа об отрезанных и исчезнувших пальцах.
Расчет оказался верный, история Непольского явно зацепила. Он принялся выспрашивать подробности, вникать в нюансы и что-то старательно черкать на возникшем из ниоткуда листке бумаги. Гуров старался как мог, расписывал каждый случай во всех красках, даже фотоснимки Непольскому предъявить не поленился. И вот, когда, по его ощущениям, Веня по уши увяз в расставленных силках, тот вдруг отложил в сторону лист и резко сменил тему. Заговорил о какой-то конференции, к которой вроде как готовится вся психиатрическая элита, и он, Непольский, в том числе.
Гуров аж опешил, отчего без обиняков заявил, что до конференции ему совершенно никакого дела нет и пусть, мол, Веня от темы не уходит. Вот тут и началось: Веня вспылил, обвинил друга в том, что тот пытается использовать его расположение в корыстных целях, а ему такой расклад совершенно не по вкусу. Лев принес формальные извинения, но давить на друга не перестал. Наоборот, засыпал того аргументами, которые должны были пробудить в психиатре чувство долга перед обществом. Короче, давил на совесть, пока тот не взорвался окончательно и не выдал вышеизложенную тираду о гарантиях.