Внезапно он остановился. Док и Бонни, склонившие головы, Хейдьюк, смотрящий назад, натолкнулись на его спину, как три клоуна в немом кино, три марионетки. Все остановились, никто не произнес ни звука.
Проходя мимо ответвления в боковой каньон справа, Смит заглянул в основной каньон в направлении первого поворота в этом направлении, в пятистах футах. Он вслушивался с напряжением охотничьей собаки в разгар сезона. Тишина, кроме насмешливого крика крапивника, сидевшего сверху на стене каньона, в парализующем застое жары. Но Смит снова услышал звук, скорее даже почувствовал. Топот ног, многих ног, больших ног, шагающих по скале и шуршащих по песку. Может быть эхо? Задержанный каким-нибудь странным акустическим эффектом звук их собственных ног? Не похоже.
— Они идут сюда, — пробормотал он.
— Кто?
— Эти парни.
— Какие парни?
— Команда.
Смит показал им участок темного песка за ними, и прошептал:
— Смотрите, что я буду делать и делайте то же самое.
Он посмотрел на Бонни, на ее горящее лицо и возбужденные глаза, обнял ее за плечо, посмотрел на Дока, пытавшегося сфокусировать взгляд на чем-то невидимом, на Хейдьюка, глядящего по сторонам, сжатого как кугуар и переспросил:
— Всем понятно?
Бонни кивнула, Док кивнул, Хейдьюк прорычал:
— Скорее, — и снова оглянулся назад.
— Хорошо, идем, — Смит повернулся задом и начал пятиться, лицом к ним, по полосе влажного песка. С каждым шагом он делал небольшое усилие на каблук ботинка, погружая его глубже, так что отпечаток оставался как от человека, идущего нормально. Он шел по кривой, идя в сторону входа в боковой каньон, пока не дошел до камня. Там он остановился, ожидая остальных.
Все последовали за ним, пятясь задом.
— Быстрее! — прошептал Хейдьюк. Тяжело ковыляя, подошел Док, глядя на свои большие ноги. Бонни шагала да ним, грациозно и осторожно оставляя следы. Последним шел Хейдьюк. Он присоединился к друзьям. Все четверо стояли на камне и наслаждались следами, которые они изобрели. Было ясно, что четверо вышли из этого каньона.
— Вы думаете, ловушка вроде этой одурачит толпу взрослых людей? — спросила Бонни.
Редкий позволил себе осторожную улыбку.
— Видишь ли, дорогая, если бы Лав был один, я сказал бы, что нет, его так просто не обмануть. Но с его Командой немного иначе. Один человек может иногда сделать глупость, но настоящая тупость бывает при совместной работе, — он сделал паузу, прислушавшись опять. — Слышали? — прошептал он.
Сейчас даже Док услышал шаги ботинок из — за поворота каньона, гулкий неясный звук, но определенно звук голосов, доносящийся сквозь каменное эхо.
— Это они, — сказал Смит, — пойдемте отсюда, друзья мои.
Наполовину на солнце, наполовину в тени они поспешили по голым камням, по тормозящему песку, карабкаясь по разломанным плитам, вверх по бесплодному боковому каньону, который поднимался полого вверх, внезапно сужаясь до почти очевидного тупика. Ловушка внутри западни. По обеим сторонам были голые отвесные стены, с меньшим количеством зацепок и выступов, чем у офисного здания. За каждым очередным поворотом каньона Смит надеялся увидеть выход, он думал, что у него есть десять минут, чтобы найти выход и уйти, десять минут до того, как Лав и Команда решат исследовать эти следы, ведущие оттуда, куда они по всей вероятности должны были пойти. Даже человек, который хочет стать губернатором, не может быть таким тупым.
Каньон вился, петляя в разные стороны. На внешних сторонах каньона стены выгибались, образуя пустоты, глубже и выше, чем голливудская Чаша. На внутренних сторонах изгибов стены были настолько отвесные, гладкие, закругленные, что Смит не видел ни единого пути для подъема. Возможно, человек-муха… А может, человек — Хейдьюк…
Внезапно они уперлись в конец коридора. Отвесная стена преградила им путь — битва выветренного песчаника в шестьдесят футов высотой, извивающаяся наружу над их головами, со стоком или сливом из желоба где ливневые воды, уже собранные на высоком плато, ринутся вниз во всем великолепии, неся с собой землю, грязь, выкорчеванные деревья, валуны и обломки скал. Чтобы залезть на эту преграду человек должен сначала идти под 90 градусов вверх, затем вылезти на карниз, цепляясь, как паук, пальцами рук и ног, бросая вызов не только гравитации, но и реальности вообще. Вызов брошен. Хейдьюк оценил угол наклона.