— Когда-то делал это всю ночь напролет, — сказал Док, — а теперь требуется вся ночь, чтобы сделать это.
— Ты медленно запрягаешь, — сказала она. — Но всегда добираешься, куда нужно.
Некоторое время они отдыхали. — Как насчет путешествия по реке? — спросил он.
— Ты обещаешь его вот уж несколько месяцев.
— Теперь я серьезно.
— Когда?
— Очень скоро.
— Почему ты об этом вспомнил?
— Я слышу зов реки.
— Это унитаз, — сказала она. — Опять клапан заело.
Она была еще и отличным ходоком, эта девчонка. В сапогах с ушками, армейской рубашке, плотных шортах и рейнджерской шляпе с полями, она отправлялась одна и шагала по горам, по единственному горному хребту Альбукерка — розовым Сандиа, или предпринимала долгие прогулки пешком по вулканам к западу от города. У нее не было машины, на своем велосипеде с десятью скоростями она иной раз без устали жала на педали все пятьдесят миль до самого Санта Фе, с рюкзаком на узкой спине, а оттуда — вверх к настоящим горам — Сангре де Кристо (Кровь Христова). Доехав до конца мощеной дороги, она шла дальше пешком, подымалась на вершины — Лысую, Тручас, Коренную — ночуя в палатке по две-три ночи подряд в полном одиночестве. Бывало, черный медведь бродил вокруг, обнюхивая ее утлую палатку, а невдалеке завывали горные львы.
Она искала. Она охотилась. Она спешила на гребень хребта в ожидании видения, и потом снова спешила туда же, и спустя некоторое время Бог явился ей в образе жареного голубя на большом плоском блюде с белыми бумажными ботиночками на ножках.
Док продолжал таинственно говорить что-то о реке. О Большом Каньоне. О месте, именуемом Лиз Ферри и о речном гиде по имени Редкий Г. Смит.
— Когда угодно, — сказала она.
Тем временем они продолжали резать, поджигать, валить, уродовать и обезображивать рекламные щиты.
— Детские игрушки, — жаловался любезный доктор. — Мы предназначены для чего-то большего. Знала ли ты, моя милая, что у нас самый большой карьер в Соединенных Штатах — там, у Шипрока? Прямо здесь, в Нью-Мексико, в Земле Обетованной? Думала ли ты когда-нибудь, откуда берется весь этот смог, что окутывает всю чертову долину Рио Гранде? Долину «великой реки» Поля Хоргана — канализованной, организованной, оплаченной и оплаканной, тонкими струйками текущей по хлопковым полям под сернистым небом Нью-Мексико? Знала ли ты, что консорциум энергетических компаний и государственные агентства тайно замышляют разрабатывать новые карьеры и строить новые тепловые электростанции на угле в той самой зоне четырех углов, откуда уже теперь приходит вся эта мерзость? Вместе с новыми дорогами, линиями электропередач, железными дорогами и трубопроводами? И все на когда-то почти девственной земле с нетронутой природой, которая и сейчас еще представляет собою самый живописный ландшафт, какого не найдешь ни в одном из всех этих чертовых сорока восьми соединенных штатах. Ты знала это?
— И я была когда-то почти девственной—, - сказала она.
— Ты знала, что другие энергетические компании и те же государственные агентства планируют кое-что еще хуже в зоне Вайоминг-Монтана? Открытые разработки еще масштабнее тех, что опустошили Аппалачи? Ты думала когда-нибудь о ядерном оружии? Реакторах для воспроизводства ядерного топлива? О стронции, плутонии? Ты знала, что нефтяные компании готовятся распотрошить огромные территории в Юте и Колорадо в поисках нефти в нефтеносных глинистых сланцах? Тебе известно, что творят в наших лесах крупные лесозаготовительные компании? Что творят с нашими реками и ручьями Инженерный корпус и Бюро мелиорации? Лесничие и егеря — с нашими дикими животными? Ты понимаешь, что творят застройщики с теми открытыми просторами, что еще пока сохранились свободными? Ты знаешь, что Альбукерк — Санта Фе — Таос скоро станут одним огромным обнаженным городом? И Таксон — Феникс? Сиэттл — Портленд? Сан-Диего — Санта Барбара? Майами — Сан-Августин? Балтимор — Бостон? Форт Ворт…
— Они пока еще далеко от тебя, — сказала она. — Не паникуй, Док.
— Паникуй? Царство Пана? Пан поднимется снова, моя дорогая. Великий славный бог Пан.
— Ницше сказал — Бог мертв.
— Я говорю про Пана. Моего Бога.
— Бог мертв.
— Мой Бог жив и здоров. Жаль мне твоего.
— Мне надоело, — сказала она. — Скажи что-нибудь интересное.
— Как насчет путешествия по реке?
— По какой?
— Вниз по той самой реке, через Божье Ущелье на резиновой лодке с красивым волосатым потным проводником, который уже ждет тебя — не дождется!