— Горю! О Боже! Я горю!.. Фуше, на помощь!
— Остановитесь! — взмолился старик. — Послушайте, я обманул вас… Есть еще тысяча экю, под полом на молочной ферме! Это мои последние сбережения, плоды пятнадцатилетнего труда… Берите их, только освободите мою бедную жену!
Прервав его, Главарь невозмутимо произнес:
— Поджигайте!
Ничего не понимая, бандиты удивленно переглянулись: они решили, что Красавчик Франсуа решил поработать из любви к искусству. Никто не сомневался, что папаша Фуше расстался со всеми своими накоплениями, до последнего су. Однако приказа никто не ослушался — разбойники, бесстрастные свидетели этой сцены, снова набили очаг соломой и хворостом.
— Твой совет просто великолепен, Рыжий. Я награжу тебя.
Мамаша Фуше, чувствуя боль, усиливавшуюся с каждой секундой, испускала жалобные вопли, причинявшие невероятные страдания ее мужу. Страх его внезапно прошел, и арендатор яростно крикнул палачу:
— Убийца! Бандит! Дикарь! Будь проклято чудовище, породившее тебя!
— Продолжайте! — приказал Главарь, спокойный как статуя.
— Чего ты хочешь? Негодяй, скажи наконец!.. Скажи, что тебе нужно?
— Фуше, — произнес человек в маске, глядя как жена арендатора корчится в страшных муках, — ты был доверенным человеком виконта де Монвиля.
— Ну и что? — хрипло отвечал арендатор, силясь разорвать веревки.
— Где вы с ним спрятали сто тысяч ливров, которые виконт выручил за продажу своих владений?
— Не знаю, о чем вы говорите!
— Фуше! Мой бедный муж!.. Умираю!.. Господи, отпусти мою душу! — простонала жертва.
— Не лги, старик! Знай, мне нужны эти деньги, если ты не скажешь, где они, я у тебя на глазах заживо сожгу твою жену, а затем распилю пополам твоих сыновей.
ГЛАВА 6
Услышав угрозу, произнесенную сухим решительным голосом, арендатор понял, что бандит сдержит обещание, и содрогнулся от ужаса и ненависти.
— Негодяй! — выкрикнул он, пытаясь вырваться. По натуре тихий и пугливый, он, как это нередко случается с такими людьми, раз преодолев страх, стал отважным как лев. — Говорю тебе, я ничего не знаю!.. Ничего!
— Поджаривайте! — мягко вымолвил неумолимый Главарь, равнодушный к проклятиям и мольбам, к боли и страху, словом, к любым проявлениям человеческих чувств.
Ловкие руки умерили пламя ровно настолько, чтобы оно давало жар, необходимый для того, чтобы ноги несчастной женщины не обуглились сразу, а медленно поджаривались, причиняя страшные мучения.
Действительно, боль от раскаленного добела железа вытерпеть гораздо легче, чем боль, причиняемую прикосновением железа, нагретого до более низкой температуры. Впрочем, это и понятно — раскаленное железо причиняет боль мгновенную и столь сильную, что человек перестает ее чувствовать, в то время как нагретое железо, соприкасаясь с кожей, причиняет адскую боль, постепенно распространяющуюся по всему телу.
Бандиты прекрасно знали, что огромный костер более действует на воображение жертвы, нежели на ее тело, для пыток же гораздо действеннее небольшой костерок, куда опытная рука заплечных дел мастера понемногу подкидывает дрова.
— Послушайте, Главарь, — обратился Рыжий из Оно к человеку в маске, — не стоит сразу жарить курицу до готовности. Опытный поджигатель сродни шеф-повару, он должен уметь поддерживать медленный огонь.
— Ты прав, любезный. Надо продержать хозяйку не меньше часа… За это время, надеюсь, у старика развяжется язык.
Мамаша Фуше продолжала испускать жуткие крики, перемежавшиеся мольбами, руганью и проклятиями.
— Фуше! Муженек! Ай, Господи!.. Господи Боже мой!.. Сколько мне еще так мучиться? Фуше!.. Отдай им все…
— У меня уже ничего не осталось!
— Ой, негодяи, убийцы!.. Бандиты!.. У нас больше нечего взять!
— Эй, старый скупердяй! Где ты прячешь сто тысяч ливров бывшего виконта Монвиля? — вновь раздался неумолимый голос.
— Не знаю! Хозяин мне ничего не сказал…
— Лжешь!
— Это чистая правда! Поверьте!.. Неужели я могу лгать, видя, как заживо жгут мою жену?..
— Фуше!.. Бандит хочет сказать… Может быть, ему нужны бумаги хозяина…
— О! — воскликнул Главарь. — Значит, имеются и бумаги! Живо! Давайте их сюда!
— Прекратите жечь мою хозяйку и отнесите ее на кровать.
— Согласен. Если в бумагах не найдется ничего интересного, мы сожжем ее вместе с кроватью.