От Арпажона до Этампа не больше четырех с половиной лье. Дилижанс прибыл на место в шесть часов, проделав двенадцать лье за двенадцать часов, чему все были несказанно рады. Путешественники перекусили на скорую руку и через полчаса собрались продолжить путь. Стемнело, однако в неярком свете фонаря было видно, что места впереди заняли три новые пассажирки. Две помоложе поддерживали под руки третью, казавшуюся немощной по причине преклонного возраста или болезни. К сожалению, молодые путешественницы кутались в широкие плащи и закрыли лица вуалями, так что оставалось только гадать, сколько им лет и к какому сословию они принадлежат.
— Храбрые гражданки не боятся дурных встреч? — спросил Матиас Лесерф, буквально умиравший от желания поболтать.
— Какие еще дурные встречи? — проворчал человек в каррике. — Дурные здесь только дороги… или дураки… так что нечего пугать женщин.
Остальные путешественники только улыбнулись шутке, однако в разговор не вступили, а гражданин Лесерф, счастливый, что нашел хоть какого-то собеседника, продолжил:
— Нет, правда… ходят слухи, что в Босе, куда мы сейчас въезжаем, неспокойно. Можно повстречать поджигателей из банды Фэнфэна!
— Не слышал о таком! Не понимаю, что ты хочешь сказать, гражданин. И вообще, оставь меня в покое, дай поспать.
— Мне показалось… Я подумал… — стал оправдываться совершенно сбитый с толку Лесерф.
Дилижанс тронулся с места, колеса застучали по брусчатой мостовой Этампа и заглушили его слова. Удивительно, как резво катит теперь тяжелый экипаж! В девять часов он уже прибыл в Отрюи, где предстояло в четвертый раз сменить лошадей. За час карета проехала более двух с половиной лье. Должно быть, путешественники очень торопились и хорошо заплатили кондуктору с кучером, чтобы те живее погоняли. Теперь лошади были в мыле и тяжело дышали.
В четверть десятого дилижанс покинул Отрюи. Беспрепятственно миновав долину Жюин, карета въехала в лес Ла-Мюэт и почти пол-лье катила по дороге между деревьями. Как известно, еще полгода назад название этого леса никто не мог произнести без содрогания, теперь же окружающие заросли, равнина, дорога, все дышало удивительным спокойствием.
В одиннадцать дилижанс оставил позади крохотную деревушку Акбуй, принадлежавшую коммуне Фарронвиль, а еще через четверть часа он бодро катил по дороге, идущей между двумя заповедными угодьями, одно из которых существует и поныне. Пассажиры задремали. Внезапно подседельная лошадь в упряжке резко остановилась и сидящий на ней кучер чуть не полетел на землю. В ту же минуту из темноты раздался властный окрик:
— Стой! Стой, или ты погиб!
Отважный кондуктор пригляделся и, различив на дороге человека с ружьем, схватил пистолеты, прицелился и, выстрелив, крикнул кучеру:
— Погоняй Лютика! Гони во весь опор, парень! Дорога хорошая!
Кучер всадил шпоры в бока подседельной лошади, хлестнул остальных коней, и те понеслись вскачь. Тут же прогремел залп, и рванувшаяся было упряжка тотчас остановилась. Лошадь под кучером была убита наповал и, падая, увлекла всадника за собой, придавив ему ногу. Еще одна подстреленная лошадь забилась и заметалась, запутывая упряжь и сея вокруг смятение. С переднего сиденья раздались крики насмерть перепуганных женщин. Разбуженные пассажиры попытались поднять шторки и открыть окна, однако отовсюду на них уже смотрели дула ружей и мушкетов, а грубый голос приказал:
— Не шевелиться, тогда вам ничего не будет! Нам нужны только деньги!
В подобном положении сопротивление казалось невозможным, а серьезное предупреждение заставляло задуматься.
— Если кто-нибудь шевельнется, расстреляем всех.
Кондуктор не собирался сдаваться. Видя перед собой не меньше десятка разбойников, он разрядил в них второй пистолет, надеясь таким образом припугнуть негодяев.
Бесстрашный кучер наконец выбрался из-под лошадиной туши и перерезал постромки у погибших коней. Вскочив на единственную уцелевшую лошадь, он выхватил из-за пояса пистолеты и, отстреливаясь, помчался вперед, увлекая за собой карету. Увы, экипаж проехал шагов двадцать, не более. Вцепившись в дышло, повиснув на ступеньках и дверцах, бандиты остановили дилижанс. Один из них добрался до тормозного башмака и повернул его — теперь лошадь напрасно силилась сдвинуть карету. Тут же другой негодяй вскочил на круп позади кучера и глубоко, по самую рукоятку, всадил ему нож между лопаток.
Несколько разбойников вскарабкались наверх и вцепились в парусинный верх кареты, под которым скрылся отчаянно сопротивлявшийся кондуктор. Поначалу ему удалось стряхнуть разбойников, гроздьями виснувших на нем, но через минуту, получив удар ножом в горло, он с предсмертным хрипом полетел вниз. Грузно упав на дорогу, тело разбилось о камни.