– Садись, Павел Михайлович, – произнес комиссар и указал Максимову на стул. – Давай, докладывай, как ты борешься с бандитами, которые терроризируют город. Ты, наверное, уже знаешь, что нас буквально завалили жалобами на бездействие НКВД в части борьбы с бандитизмом. Рабочие не хотят выходить в ночную смену, боятся за свою жизнь.
Комиссар отошел от окна, выдвинул ящик стола и извлек из него пачку писем, которую положил на стол. Максимов хорошо знал хозяина кабинета и поэтому ничего хорошего не ожидал от этого разговора. Павел взглянул на Лосева, который сидел на стуле, заложив ногу на ногу. В его начищенных до блеска сапогах играли лучи заходящего солнца. Посмотрев на комиссара, он приступил к докладу. Максимов хорошо видел, как подался вперед начальник отдела, будто впервые слышал то, о чем говорил его подчиненный.
– И так, Павел Михайлович, вы считаете, что эти три преступления совершены одной бандитской группой? – спросил его комиссар. – Мне не понятно одно, на основание каких фактов вы пришли к такому выводу?
Максимов задумался. В своем докладе он старался донести свои мысли, соображения, но, видимо, ему не удалось это сделать, если у комиссара возник подобный вопрос.
– Виноват, товарищ комиссар, хочу повторить, – произнес Максимов. – Что мы имеем: первое, участие в налете, как правило, принимают три человека, один из которых – подросток. Это следует из показаний охранника складов туберкулезного госпиталя, а также свидетеля Габдрахмановой, которая в процессе допроса тоже говорила о трех мужчинах, которые выходили из дома инкассатора. Заметьте, в этих показаниях снова фигурирует подросток лет шестнадцати. О том, что все эти преступления не спонтанные, говорит, то, что банда тщательно готовила свои налеты.
Комиссар, слушая Максимова, достал папиросу и, размяв ее, пожелтевшими от табака пальцами, закурил. Все сидящие руководители НКВД и представители горкома партии, госбезопасности, не отрывали своих взглядов от рук комиссара.
– Не убедительно, товарищ Максимов. Вы и ваш начальник Лосев не понимаете самого главного – закончилась великая война. Нам удалось сломать шею сильного и опытного врага. Однако здесь, в Казани война еще не закончилась. По-прежнему гибнут люди, заметьте, не сотрудники НКВД, не солдаты, а мирные люди и это тревожит не только нас, но и горком партии.
Комиссар сделал паузу и посмотрел на Лосева, который встал со стула и виновато опустил голову.
– Вот что, Максимов! – произнес комиссар. – Даю вам десять дней для раскрытия всех этих налетов. Думаю, что времени достаточно, чтобы разобраться в этой проблеме.
– Товарищ комиссар, какие десять суток? А что, я должен говорить рабочим? – перебив комиссара, произнес секретарь горкома партии. – Подскажите мне, Кондрат Гаврилович, мне то, как быть в отличие от вас? Люди работают, восстанавливают производство, строят дома, а я им, вы подождите десять суток, пусть милиция разберется с бандитами. Как разберется, так и начнем работать, а пока сидите, дома и ждите. Безобразие! Я буду жаловаться в Обком партии, пусть они там разберутся, соответствует ли товарищ Максимов занимаемой должности!
Комиссар посмотрел сначала на Максимова, а затем на Лосева, а вернее, на их реакцию, на слова представителем горкома партии.
– Мы постараемся раскрыть эти преступления, – словно оправдываясь перед собравшимся руководством НКВД и председателем горкома партии, ответил Лосев. – Мы сделаем все возможное и невозможное.
– Это хорошо, что вы понимаете свою ответственность перед народом, – в заключение произнес комиссар НКВД. – Мы надеемся на вас.
Все встали со своих мест и, гремя стульями, направились к выходу. Вслед за ними, кабинет покинул и Павел Михайлович. Он шел по коридору наркомата, размышляя о поставленной перед ним задачей.
«Да, товарищ начальник, перевел ты на меня стрелки, – подумал Максимов. – Интересно, как все это будет выглядеть – возможное и невозможное».
Павел зашел в кабинет и тяжело опустился на стул. Он посмотрел на часы, шел восьмой час вечера.
«Как там, Сашка? Сыт ли? – первое о чем подумал он. – Ты прости меня сын, но домой мне сегодня, похоже, прийти не удастся».
Максимов достал из ящика стола пистолет и сунул его в карман пиджака. Среди множества других вопросов, которые задавал себе Максимов, был еще один, и, пожалуй, самый трудный: с чего начать?