Женщина, молча, снова достала из кармана салфетку и высморкалась в нее.
– Милиционер начал трясти перед ним своими бумагами, а Козулькин ни в какую. Тогда милиционер вытащил из кармана плаща пистолет и трижды выстрелил в грудь охраннику. Нагнувшись над телом, он забрал у него «Наган». Я испугалась и спряталась за бочку с дождевой водой.
Она снова замолчала. Руки ее мелко затряслись.
– Вот вам вода, попейте, – предложил ей Максимов. – Успокойтесь, все это уже позади, сейчас вам никто и ничто не угрожает.
Женщина сделала несколько жадных глотков и поставила кружку на стол.
– Что было дальше?
– Дальше? Милиционер вышел из конторы и, сорвав с пальто погоны, швырнул их на землю. Вот они, товарищ начальник, я их подобрала.
Она достала из кармана халата погоны и положила их на краешек стола.
– Скажите, он был один? – спросил ее Максимов.
– В проходной он был один, а вот когда выходил, мне показалось, что его ждали еще двое около грузовой машины.
– Какая была машина: фургон или открытая?
– Грузовая, с брезентовым верхом..
– Скажите, вы сможете описать тех двоих, что стояли около машины? – спросил женщину Павел Михайлович. – Как они выглядели?
Женщина задумалась.
– Мне показалось, что один из них был совсем мальчишкой. Я бы дала ему не больше шестнадцати лет. Второго я не рассмотрела, он стоял ко мне спиной.
Максимов протянул ей лист протокола и пальцем указал место, где нужно было расписаться. Женщина поставила подпись и посмотрела на оперативника.
– Я свободна?
– Да, конечно. Если что, мы вас вызовем.
В комнату конторы вошел Лосев и, не говоря ни слова, взял из рук Максимова протокол и быстро пробежал его глазами.
– Опять трое, опять с ними пацан! Что будем делать, Максимов? Или ты можешь лишь приличных людей чернить?
Павел с удивлением посмотрел на своего начальника.
– Чего смотришь? Я прочитал твой допрос этого самого Панкратова. К стенке его надо, а ты с ним задушевные беседы ведешь, даешь ему возможность оговаривать честных людей.
– Как так наговаривать? Вот сделаем обыск, проведем очную ставку, и все встанет на свои места, товарищ майор.
– Ничего у тебя не получится. Умер твой Панкратов. Час назад наложил на себя руки в камере.
– И что, теперь?
– Выбыл главный обвиняемый. Пусть теперь прокуратура разбирается в этом деле. Фигуранты: Игнатьев и Сибгатуллин – за решеткой. С ними все ясно.
Это была так неожиданно для Максимова, что он на минуту замолчал.
– Работать нужно, капитан, а не собирать сплетни. Ты хоть знаешь, кто такой этот Жеранин? Вижу, что знаешь. Что по убийству?
– Пока ничего. Работать, Геннадий Алексеевич, будем, искать. Мне вот Хрящ все твердил, что это не местные, а залетные творят беспредел. Я все больше убеждаюсь, что это – наши, местные беспредельщики. Нужно будет всех поставить на уши и своих сотрудников, и воров. Последним вообще перекрыть кислород, пусть сами найдут и сдадут их нам.
– Сказать легко, а как это сделать?
– Вы – начальник, товарищ майор, вы и решайте.
Максимов вышел во двор и, увидев эксперта, направился в его сторону.
Василий Корнилов налил полстакана водки и, взглянув на разгневанное лицо Галины, выпил. Закусив малосольным огурцом, он достал папиросу и закурил. Галина встала из-за стола и, разогнав рукой облако табачного дыма, тихо произнесла:
– Зачем только я с тобой связалась, Корнилов. Вот никогда бы не подумала, что ты – трус. Ты просто не представляешь, какой шанс ты упустил! Накануне на базу завезли ткани – бостон, щелк….. Да у нас бы с тобой этот товар с руками оторвали, а ты испугался! Хорошо, что не обделался, а то пришлось бы отмывать все это…
Она снова села за стол и с укором посмотрела на сожителя. Слова о трусости окончательно распалили полупьяного Василия. Он резко вскочил из-за стола и ударил кулаком Галину в лицо. Удар был столь сильным и неожиданным, что она словно пушинка слетела со стула и упала на пол, сильно ударившись затылком об угол печи. Женщина с трудом поднялась с пола и, шатаясь словно пьяная, направилась к дивану. Из разбитой губы сочилась кровь. Она достала носовой платок и приложила к губе.
– Сволочь! Ты только можешь бить женщин, – произнесла она. – Знаешь, что я тебе не смогу ответить.
Корнилов громко засмеялся и, взяв в руки бутылку, плеснул водку в стакан.
– Сучка! – произнес он. – Это я то – трус! Да у меня на совести этих жмуров с десяток будет. Ты знаешь, гадина, что такое убить человека? То-то и оно! Это когда душа человека бьется в твоих руках, словно птаха, а ты ей раз и свернул голову…. Я и тебя могу тоже, так же как и их всех, ножичком чирк и ты – уже в гостях у Бога.