– Этаж? – спросил Павел у сержанта.
– Второй, сразу налево.
В квартире уже работал дежурный оперативник. Заметив вошедших: Максимова и начальника отдела Яхина, оперативник вытянулся в струнку.
– Давай, докладывай, что здесь произошло, – произнес начальник отдела.
– В комнату ворвались двое, один взрослый, другой совсем мальчишка, лет шестнадцати-семнадцати. Изначально представились сотрудниками милиции, и когда хозяйка приоткрыла дверь, они и вошли. Взяли три чемодана, что было в чемоданах, хозяйка не знает. Их передали на хранение только вчера, – закончил оперативник.
– Кто передал? – спросил оперативника Максимов.
– Говорит, что брат. Попросил сохранить на время.
– Где сейчас потерпевшая?
– На кухне…
Взглянув на Яхина, Павел прошел на кухню. Хозяйка квартиры с красными от слез глазами с интересом посмотрела на вошедшего мужчину.
– Разрешите? – обратился Максимов к ней.
– Да, да, – ответила женщина, сдвигая в сторону посуду со стола.
– Как к вам обращаться?
– Галина Михайловна, – ответила женщина.
– Так вот, Галина Михайловна, я понимаю, что это сложно, но я хотел бы от вас услышать, как в квартиру проникли преступники?
Хозяйка вновь рассказала о пережитом ей страхе, о мужчине в кепке, который обещал ее зарезать, как курицу.
– Вы знаете, мне показалось, что одного из них я где-то встречала, я говорю о подростке. Только никак не вспомню, где и при каких обстоятельствах. Да, вы не смотрите на меня так, я – учительница и лица детей я всегда запоминаю хорошо….
Павел посмотрел на хозяйку.
– Если вспомните, Галина Михайловна, сообщите.
Корнилов переступил порог своей квартиры и остановился в дверях. Правая рука, сжимавшая рифленую рукоятку «Парабеллума» стала влажной. На диване сидел мужчина в возрасте шестидесяти лет и дымил папиросой.
– Проходи! Что замерз около двери, – повелительно произнес мужчина. – Галина выскочила в магазин за водкой и сейчас вернется.
Василий, прежде чем снять с себя пиджак, сунул пистолет за ремень и прошел в комнату.
– Ты кто такой? – обратился он к мужчине. – Как оказался здесь?
– Давай, будем знакомиться. Меня зовут Матвей Гаврилович, я – свекор твоей Галины. Наверное, она тебе рассказывала обо мне.
– Бывший свекор, – поправил его Корнилов, усаживаясь на стул. – Теперь у Галины нет свекра.
Старик улыбнулся. Хитрая искорка промелькнула в его глазах. За спиной Василия скрипнула дверь, это вернулась из магазина Галина.
– Вот и хорошо, – произнесла она. – Сейчас и посидим по-семейному.
– Я что-то тебя не понял, что значит по-семейному? – переспросил ее Корнилов. – О какой семье ты говоришь?
Галина словно не услышала реплику Корнилова и стала быстро накрывать на стол. Открыв бутылку с водкой, она налила жидкость в маленькие хрустальные рюмки.
– А что, другой посуды нет? – произнес Василий. – Из таких рюмок только господа раньше пили.
Он протянул руку и достал из буфета два граненых стакана. Плеснув в них водку, он поднял стакан и посмотрел гостя.
– Ну, что, вздрогнем, папашка?
Они чокнулись и выпили.
– Ты зачем к нам пожаловал? – напрямую спросил его Василий. – Если за деньгами, то лишних денег у меня нет. Это – раз. Во-вторых, я нищим не подаю принципиально…
– Я сам тебе могу помочь деньгами, – парировал его слова гость. – Дело есть, Василий….
– Ну и делай его сам. Зачем я тебе?
– Стар я стал, зрение не то, да и руки предательски дрожат. А ты – молодой, дерзкий….
Корнилов снова разлил водку по стаканам и пристально посмотрел на старика.
«Чего он хочет от меня? – подумал Василий. – Похоже, чтобы я обставил это дело. Только, что я буду от этого иметь?»
– Чего молчишь? Испугался?
– Думаю, старый. Может, ты меня под пули «мусорские» подставить хочешь? Может, Галину уже успел подговорить, пока я гулял?
– Типун тебе на язык, Василий, – с обидой произнесла Галина. – Зачем мне все это? Ты у меня словно курочка, которая несет золотые яйца. Таких кур не убивают.
– Значит, курица? А это – петух? – спросил ее Корнилов, указав пальцем, на Матвея Гавриловича, и громко рассмеялся. – Что ж, на петуха он не очень смахивает.
– Дурак, ты Васька. Послушай, что тебе хочет предложить свекор, а уж затем толкуй.
– Заткнись! – сверкнув глазами, произнес Корнилов. – Здесь я решаю, кого слушать, а кого – нет. Тебе никто права голоса не давал!
Матвей Гаврилович с хрустом откусил от малосольного огурца и, положив его на стол, слал говорить: