- Уилоку придется оставить отпечатки пальцев, - сказал он. - Лучше бы сделать это утром.
- Я хочу, чтобы это было сделано сейчас, - сказал Тэккер.
- Хорошо, Бен, но только вы зря поднимаете шум из-за пустяков.
- Для меня это не пустяки.
- Послушайте, - сказал Уилок. - Я устал. Чего я потащусь среди ночи в Главное управление?
- Ладно, - сказал Тэккер. - Но я хочу, чтобы вы сейчас же при мне договорились обо всем по телефону, так, чтобы завтра не было никаких задержек.
Разрешения на оружие выдавались только за подписью начальника полиции. Бэнт с улыбкой взрослого, потакающего капризам избалованного ребенка, направился к ночному столику.
- А телефон в порядке? - спросил он, указывая на аппарат.
- Да, да, в порядке, - ответил Тэккер. - Никто не знает, что я здесь. Они не могли еще никого подсадить.
Все молчали, пока Бэнт говорил по телефону. Начальника полиции не оказалось дома; Бэнт позвонил его заместителю, и в трубке послышался его голос - тонкий и скрипучий.
- Это для одного из моих друзей, - сказал Бэнт и повторил фамилию по буквам: "У-и-л-о-к".
- Это адвокат Тэккера? - услышали они вопрос заместителя начальника, и Уилок сморщился и беспомощно поглядел вокруг.
- Я бы очень хотел оказать ему эту любезность, - сказал Бэнт. Потом они услышали, как заместитель начальника полиции назвал Бэнту фамилию чиновника, которому утром будет поручено это дело, и прибавил, что Уилок может прийти завтра в любое время после девяти часов утра.
Передав весь разговор Тэккеру, Бэнт улыбнулся.
- Вы знаете, - сказал он спокойным, дружелюбным тоном, - это не такой уж пустяк - заставить полицию держаться подальше от карточек вашего Рудди.
Тэккер, видимо, смутился.
- Что верно, то верно, Эд, - сказал он.
- Вы не совсем в своей тарелке, правда? Развинтились немножко?
- Вы сами знаете, со всяким бывает. - Тэккер виновато улыбнулся.
Когда Бэнт ушел, Джо спросил, не думает ли Тэккер, что Фикко намерен захватить Лео.
- Я не гадалка, - ответил Тэккер.
- Мне нужно знать! - сердито закричал Джо. - Лео сам за себя постоять не может, а если я скажу ему про Фикко, он совсем ошалеет и может натворить черт знает что.
- Он будет делать то, что надо, как все.
- Я не думаю, чтобы Лео рисковал больше, чем любой из нас, - сказал Уилок.
- Да, - сказал Тэккер. - Вы слышали - Джилиам ведь говорил, что Фикко не собирается трогать Лео. Если уж он за кем-нибудь охотится, так это за мной. Что ему за интерес возиться с вами?
- Хорошо! - воскликнул Джо. - Почему же нельзя было сразу сказать и не тянуть меня за душу?
Джо вскоре ушел, все еще взволнованный и злой, и с Тэккером остался один Уилок. Джонстон дождался Бэнта и повез его в безопасное место, где Бэнт должен был пересесть в такси.
- Попали в переделку, - сказал Тэккер.
- Да, и я до сих пор не знаю, что вы решили делать.
- Не так-то легко решить. - Тэккер поскреб подбородок, уставившись в пол, потом поднял глаза на Уилока. - Если я посажу своих ребят в банк, чтобы держать Фикко подальше, - сказал он, - выйдет, что я снова с ними связался, и все начнется сначала - опять мы будем замараны, так?
- Так.
- А если я уберу этого сукина сына или хотя бы припугну его, пойдет кавардак, и всех нас выволокут на свет божий, и газеты вцепятся в нас, а больше всего неприятностей нужно ждать от Бэнта. Я знаю этого субъекта. Я всех их знаю. Бэнт забьет мне мяч в ворота раньше, чем этот адвокатишка Холл успеет скинуть свитер и вступить в игру.
- Не сомневаюсь. Так что же вы думаете делать?
- Пока еще не знаю, - сказал Тэккер. - Но я вложил в это дело 110000 долларов и могу сказать вам одно: я отправлю и Фикко, и Холла, и Бэнта, и всю их треклятую шайку к черту в пекло, прежде чем позволю хоть пальцем тронуть мой бизнес.
- И себя самого?
- Что?
- Себя самого тоже к черту в пекло? И себя туда же? - Уилок улыбался неприятной, натянутой улыбкой.
- К черту! Это мои деньги. Больше я ничего знать не желаю. Деньги мои, и они должны принести мне доход. Вот все, что я знаю.
4
Тэккер сказал Уилоку, чтобы он постарался никому не попадаться на глаза, когда будет выходить из дома. Поэтому Генри попросил лифтера позвать для него такси. Он объяснил, что простужен и не хочет ждать на улице.
Генри стоял в вестибюле, пока такси не подъехало к подъезду, а потом торопливо проскочил тротуар, низко надвинув шляпу на глаза и подняв воротник пальто. Он сказал шоферу адрес своей квартиры на Сентрал Парк Уэст. Туда было всего ближе.
Когда машина тронулась, Генри представилось вдруг, как он пробегал по тротуару. "Как заправский бандит, - подумал он, - с маской на лице". Ему пришло в голову, что он тем самым сразу выдал лифтеру, что за птица их новый жилец. Но потом решил, что, быть может, это ерунда. Быть может, лифтер поверил, что он простужен и закутался так, боясь прохладного ночного воздуха. Генри рассмеялся. Он рассмеялся громко, - отрывистым невеселым, судорожным, как плач, смехом. "Ну вот, - подумал он, - вот я и вышел в люди, достиг положения, - раз теперь уж нужно врать, чтобы мне поверили, что я не бандит в маске".
В квартире на Сентрал Парк Уэст пахло плесенью. Уилок не был здесь давно. Его слуга жил в квартире на Парк авеню, а дворецкого и экономку он держал в квартире на Пятьдесят восьмой улице. Уилок прошел на кухню, достал кусок льда, положил его в стакан и почти до краев налил виски. Подняв стакан, он задумчиво посмотрел на него. - "Лед - та же вода, можно не разбавлять", - подумал он.
Он выпил виски залпом, как воду, не отнимая стакана от губ, и, опустив стакан, с минуту постоял, ожидая действия алкоголя. Но ничего не почувствовал.
"Я знаю, что мне нужно: коньяку, - подумал он. - Мягче на вкус".
Генри прошел в столовую, достал бутылку коньяку и внимательно посмотрел на этикетку. Он читал ее, но не видел, что читает.
"Сейчас возьму коньяку, и джину, и хлебной водки, - подумал он, - и кукурузной водки, и виски, и рома, и ликера, и пива. Смешаю все это и обопьюсь, и лопну. А что толку? Раз счастье изменило, его не вернешь". Он налил коньяку в бокал. Рука у него дрожала, и он налил больше, чем хотел. "Счастье мне изменило - навсегда, до конца дней моих", - думал он.
Генри выпил коньяк так же, как пил виски - не отнимая бокала от губ, и с минуту стоял, ожидая. Он слышал свое дыхание. Он дышал носом, медленно и ровно, дыхание было едва слышным, и от него щекотало в носу.
С некоторых пор у Генри появился тик. Внезапно угол рта у него начинал дергаться. Это продолжалось несколько минут, а потом проходило. Когда Генри стоял, ожидая, чтобы подействовал коньяк, тик появился. Генри чувствовал, что у него дергается вся правая сторона рта. Он приложил руку к щеке и почувствовал, как щека дергается у него под пальцами. Он попытался удержать ее, но щека продолжала дергаться под пальцами. Генри рассмеялся и снова налил себе коньяку, больше, чем в первый раз. "Ну уж теперь, кажется, основательная порция", - подумал он и жадно облизнул губы. Он опять залпом осушил стакан и снова постоял, ожидая. Он держал бутылку в одной руке, бокал - в другой. "Я уже вкатил в себя около пинты", - подумал он.
Но он ничего не чувствовал, кроме теплого, вяжущего вкуса коньяка. Теплый вяжущий вкус наполнял рот, проникал в горло и растворялся где-то внутри. Уилок снова наполнил бокал, поставил бутылку и осторожно приложил руку к груди.
Грудь его распирало от тревоги, и ему показалось, что, приложив руку к груди, он физически ощутит эту тревогу. Но он ощутил только свое сердце. Оно билось учащенно и так отчетливо, словно он держал его в руке.