Потом Генри начал прислушиваться к самому себе, Он прислушивался, ожидая обнаружить страх. И с удивлением заметил, что страха больше нет. И беспокойства тоже больше нет - одно ликование. Тревога улеглась. Хаос рассеялся. Генри почувствовал усталость, блаженную усталость человека, уже растянувшегося в постели. Он вдруг понял, что чувство это появилось у него давно, быть может, час назад, но он просто его не замечал.
Генри медленно спустился по лестнице, вышел на тротуар. Такси еще ждало его. Он оглядел улицу. Ум его был ясен и спокоен. Потребность говорить, говорить, говорить и рвать свой мозг на части, чтобы говорить, прошла. Генри втянул в себя воздух, и воздух был сладок. Тело сладко ныло от усталости. Мозг сладостно томился по сладкому покою постели.
"Ну, что вы скажете? - подумал Генри. - Вот она - любовь. Она пришла. Это любовь". - Он покачал головой и радостно рассмеялся.
Уже много лет он со страхом думал о том, что, должно быть, принадлежит к тому сорту мужчин, которым не дано полюбить.
5
В то же утро, попозже, Тэккер вызвал к себе Джо и сказал ему, что решил послать его в Канаду, в Уинсор, чтобы он поместил там в надежное место наличные капиталы всех банков, входящих в синдикат. Тэккер назвал Джо человека, с которым поддерживал связь еще со времен сухого закона.
План Тэккера состоял в следующем: если Фикко все-таки схватит кого-нибудь из лотерейщиков и возьмет его за глотку, требуя выкупа, то у того попросту не окажется денег для уплаты. Тэккер сказал, что через его агента в Уинсоре нетрудно наладить дело так, чтобы лотерейщики могли ежедневно выплачивать выигрыши из канадских денег. Конечно, это сложно и требует расходов, но по крайней мере безопасно. Человек, с которым был связан Тэккер, орудовал в одном из крупнейших банков в Канаде.
Джо тут же заявил, что Лео это не должно коснуться. Пусть работает по-старому.
- Я не хочу пускаться с ним в долгие объяснения, - сказал он.
- Опять этот сосунок! - сказал Тэккер. - Вечно мы должны с ним нянчиться. Когда же он, наконец, подрастет?
Но Джо стоял на своем, и Тэккер в конце концов согласился, чтобы Лео работал по-старому, но все остальные лотерейщики до единого должны подчиниться новому порядку. Тэккер был убежден, что Фикко не тронет Лео. Потому он и уступил Джо.
После этого Джо в течение всего дня тщетно пытался разыскать Уилока по телефону, чтобы сообщить ему о решении Тэккера. В конторе Уилока никто не знал, где он. Слуга на Парк авеню ответил, что он его не видел, на квартире в центре экономка отвечала то же самое. На квартире в Сентрал Парк Уэст никто не подходил к телефону.
Уилок оказал экономке и дворецкому, что хочет спать и чтобы никто ни по какому поводу не смел его беспокоить. Если же кто-нибудь его побеспокоит, то первое, что он сделает, - это выгонит их обоих вон, а телефон вышвырнет в окно.
К вечеру Джо дозвонился к Бэнту. Старик оказал, что он был с Уилоком в Главном управлении и получил разрешение на револьвер, после чего Уилок ушел куда-то, а куда - это ему неизвестно. Надеюсь, добавил Бэнт, что Уилок пошел к врачу, - честное слово, у парня такой вид, что ему дорога в больницу, если не прямо на кладбище.
После этого Джо перестал разыскивать Уилока. Вечером он сел в поезд, идущий в Канаду, и, ложась спать, засунул под подушку 192000 долларов наличными деньгами.
Бауер оставил себе среду на то, чтобы "все обдумать". В четверг днем, как только Лео приехал в банк, помещавшийся на квартире у Джо, Бауер подошел к нему и сказал:
- Мне нужно поговорить с вами сегодня вечером по очень важному делу.
- Хорошо, - сказал Лео, - я еще не знаю, когда буду дома, но, если хотите, заезжайте ко мне и подождите.
- Подите сюда на минутку, - сказал Бауер. Он прошел из кухни в столовую, где никого не было. - Если вы ничего не имеете против, - сказал он, - я бы предпочел встретиться с вами где-нибудь, где вы обычно ужинаете, в каком-нибудь ресторане, там удобнее будет поговорить.
- Да видите ли... - Лео засмеялся. - Все эти дни я так занят, что вообще забываю о еде. - Он хотел было спросить Бауера, о чем это он хочет с ним поговорить и почему это требует столь сложных приготовлений. Но мысль о ресторане удержала его. Он подумал, что и в самом деле неплохо бы для разнообразия поужинать в ресторане, где можно заказать все, что хочется; дома жена отказывалась готовить ему любимые кушанья, потому что они ему вредны. - Я всегда ем дома, - сказал он, - но вы знаете, Фредди, я рад помочь вам, даже после того, что вы сделали. Если для вас это удобнее, я поужинаю сегодня в ресторане. - Ему представился сочный кусок мяса, приправленный чесноком и плавающий в жире. При одной мысли об этом у него потекли слюнки. Давным-давно не ел он таких блюд из-за высокого кровяного давления.
- Я не хочу, чтобы вы делали мне одолжение, - сказал Бауер. Он опустил глаза. - Поужинайте дома, а потом мы можем прогуляться немного и поговорить на улице с глазу на глаз. Скажите только, когда вы будете дома, чтобы мне вовремя прийти.
- Ну хорошо, хорошо. Я ведь ничего не имею против. Могу ради вас поужинать и в ресторане. Я рад сделать для вас все, что могу.
- Нет, - сказал Бауер. - Я не приду.
Лео засмеялся и шутливо подтолкнул Бауера локтем.
- По правде говоря, - сказал он, - для меня это предлог сбежать от стряпни моей старухи.
- Если так, хорошо, если вы сами этого хотите. Но только вы сами этого хотели. Не я, а вы.
- Ладно, ладно, - сказал Лео. - Я сам этого хочу.
6
Свидание было назначено на девять часов в "Румынском подвале" маленьком ресторанчике в конце Лексингтон авеню.
Бауер сначала не собирался сам идти туда, но все-таки пришел. В семь часов он закончил работу и поехал домой обедать. В то время он еще не знал, пойдет ли в ресторан. Он мог этого не делать. Уолли сказал, что нужно только позвонить по телефону Фикко, что Бауер и сделал, и попросить передать несколько слов Уолли, что он тоже сделал. А теперь он со всем этим покончил и был свободен и мог отправиться на зиму в Майами.
Однако Бауер не чувствовал себя свободным. Обедать он не мог. Ему казалось, что его стошнит, если он только возьмет что-нибудь в рот. Он сидел неподвижно, свесив голову над тарелкой, зажав вилку в неподвижной руке.
- У тебя такой вид, словно тебе подали отраву, - сказала Кэтрин.
- Может быть, это и есть отрава. - Бауер оттолкнул тарелку и встал. Почему бы тебе не отведать? Травиться - так вместе.
В своих отношениях они снова вернулись к исходной точке.
- Куда ты идешь? - спросила Кэтрин.
- Я ухожу. У-хо-жу! Ухожу.
- Но ты ведь ни к чему не притронулся.
Бауер не ответил и ушел молча, даже не взглянув на жену. Он направился к Бойлу. Его словно давила какая-то тяжесть. Он не понимал, что с ним. "А может быть, мистер Минч не придет? - внезапно подумал он. - А может быть, те не придут?"
Бауер повернул обратно и пошел к станции метро. "Не мешает и мне поехать туда, - думал он, - чтобы посмотреть, все ли в порядке".
Если мистер Минч придет, а те не придут, можно будет поговорить с ним о чем-нибудь, попросить еще раз, чтобы он отпустил его. Если те придут, а мистер Минч не придет, он скажет им, что очень жаль, но ничего не вышло; да, ничего не вышло, и это не его вина, он ничего не мог сделать, не вышло и все.
Бауер прибавил шагу. Чувство давящей тяжести понемногу проходило. Он шел, высоко подняв голову, размахивая руками, как человек, который нашел предлог сделать то, что ему хотелось.
Крутая железная лестница вела вниз, в "Румынский подвал". Окна ресторана были еле видны с улицы. Все же в одном из окон болталась синяя вывеска с белой надписью: "Обед из 10 блюд. Десять (10) блюд. С первосортной закуской и супом. 55 центов".