"И все Тэккер! - думал он. Нога его стала непроизвольно раскачиваться, и с каждым взмахом в голове проносились проклятия. - Тэккер! Шакал окаянный! Падаль, дерьмо! Железная утроба была у твоей матери - выносила такого. Змеиный яд, а не семя у отца - породил такую мразь. И как только жена с тобой целуется? И чего он только живет на свете? Как это такую гниль, плесень, такую бездушную, безмозглую тварь земля носит, а ведь живет, зараза этакая!"
Потом он увидел, что его автомобиль останавливается у подъезда. Бауер вышел из машины, держа под мышкой свернутую в трубочку газету. Он держал ее, как тросточку, и проскочил по тротуару в подъезд, бойко пристукивая каблуками. Он, как видно, старался выглядеть под стать автомобилю и шоферу и чувствовал себя энергичным молодым дельцом, прибывшим вершить важные дела.
Тогда Лео вернулся к себе в контору и весь остаток дня возился с мрачными, упрямыми игроками. Под вечер он снова отправился в банк, чтобы посмотреть баланс за день. Дело камнем летело под гору.
Лео вместе с Мюрреем и Делилой читал сводку и счета контролеров. Он был так расстроен, что не заметил даже отсутствия Бауера, который обычно помогал им при этом. Бауер, казалось, был погружен в гроссбух - но он не работал. Он просто сидел, уткнувшись носом в книгу.
По окончании рабочего дня Бауер, как и все, попрощался с хозяином и направился к двери, но потом вернулся и медленно подошел к Лео.
- Мне нужно сказать вам два слова, мистер Минч, - пробормотал он.
Лео уже одевался.
- Помогите-ка мне сначала, - сказал он, сунул Бауеру свое пальто и повернулся к нему спиной. Бауер помог ему одеться. - Благодарю, - сказал Лео и обдернул рукава. - Ну, что у вас такое? - спросил он довольно резко. Он был измучен, расстроен и отнюдь не расположен снова нянчиться с Бауером.
Бауер опустил глаза. Потрогал галстук.
- Мне очень неприятно, мистер Минч, - сказал он наконец, - но, кажется, мне придется подыскать себе что-нибудь другое.
Лео застегнул пальто, оправил воротник. У него так и чесался язык заявить Бауеру, что это самая приятная новость, какую он слышит за сегодняшний день. Но он знал, что если самое худшее все-таки произойдет, у него не будет времени обучить работе Бауера кого-нибудь из служащих или подыскать на его место нового человека, которому он мог бы довериться. И он продолжал оправлять на себе пальто, с трудом удерживаясь, чтобы не крикнуть: "Вас-то уж я по крайней мере могу послать к черту!" и в конце концов сказал:
- Да что случилось? Разве я вас чем-нибудь обидел?
- Нет, нет, - сказал Бауер. - Дело не в этом. Вы относились ко мне так хорошо, как никто.
- А если так, почему вы не хотите тоже отнестись ко мне хорошо? Особенно сейчас, когда мне приходится туго?
- Не могу, мистер Минч. Поверьте мне. Я не такой человек... Я хочу сказать, что всякий раз... то, что случилось вчера...
- Я принял меры, чтобы это не повторилось.
- Но сегодня целый день, как только я слышал шаги на лестнице, вообще при малейшем шуме меня всего трясло. Я чувствую, что не гожусь для этого. Не могу, право же, не могу.
Лео терпеливо слушал; потом помолчал немного, ожидая, не скажет ли Бауер еще что-нибудь. Присев на край стола и слегка покачивая ногой, он поглядел на стоявшего перед ним в полном замешательстве Бауера.
- Что же вы, собственно, предполагаете делать? Чем будете зарабатывать в такое время, как сейчас? - спросил он.
- Если ничего не найду, перейду на пособие. Теперь дают пособие, не то что при Гувере.
- Вот как? Вам предлагают милостыню, и вы готовы ее принять? Бросите работать в тот момент, когда в вас особенно нуждаются, и будете получать пять долларов в неделю, или сколько они там дают, и слоняться по улицам, как бродяга?
- Это вовсе не милостыня. Теперь посылают на какую-нибудь работу и платят двадцать два доллара или что-то около этого, в зависимости от работы.
Лео невольно улыбнулся.
- Вы хотите прибавки, так, что ли?
- Нет, дело не в деньгах, - сказал Бауер. - Долларом больше, долларом меньше - не в этом суть. Я не гонюсь за большим жалованием, лишь бы сводить концы с концами.
- Сколько вы сейчас получаете?
- Двадцать пять долларов.
- Хорошо, с этой недели вы можете выписывать себе двадцать семь с половиной.
- Я же говорю вам, - сказал Бауер, - тут дело не в деньгах.
Лео сидел молча, нахмурившись, покачивая ногой. Потом нога перестала качаться, и Лео сказал:
- А вы подумали о том, что скоро дело будет слушаться в суде, и если вы не будете у меня работать, чего ради я стану оплачивать вашего защитника?
- Ну, уж это несправедливо, мистер Минч! Вы сами знаете, что это несправедливо. Все наши дела будут разбираться вместе, и если один виноват, значит, и все виноваты. Нехорошо с вашей стороны прибегать к такому средству.
Раздался стук в дверь, но ни тот, ни другой не обратили на это внимания. Лео слез со стола. Его усталое лицо омрачилось.
- Я знаю, что это несправедливо. - Он закинул голову и снизу вверх посмотрел длинному Бауеру прямо в глаза. - Но почему я должен быть к вам справедлив, когда вы сами бросаете меня в трудную минуту?
Бауер уныло развел руками. Он отвернулся от Лео и опустил глаза.
- Это несправедливо, - сказал он.
Стук повторился, на этот раз громче. Лео с досадой взглянул на дверь.
- Пойдите посмотрите, кто там, - сказал он. Бауер пошел отворять. Это был Джо. Он потирал костяшки пальцев.
- У вас звонок не работает, - пояснил он.
Лео демонстративно повернулся к нему спиной.
- Надеюсь, я не потревожил ваш тет-а-тет? - спросил Джо.
- Тебе придется подождать, - сказал Лео сердито. - У меня деловой разговор.
- Пожалуйста, не обращай на меня внимания, занимайся своим делом, как сказал гробовщик умирающему. - Джо помахал рукой, отступил назад и принялся расхаживать из угла в угол.
Лео повернулся к Бауеру.
- Ну, так что же вы скажете? - спросил он.
Бауер посмотрел на Джо, потом на Лео.
- Я не могу... - голос его звучал неуверенно. - Право же, ничего не выйдет. Я стараюсь, но ничего не выходит.
Лео досадливо прищелкнул языком и подошел вплотную к Бауеру.
- Послушайте, друг мой, - сказал он. - Вы мне нужны на две-три недели, пока вся эта история, - он взглянул в сторону брата, - не кончится. Можете вы поработать хотя бы до тех пор?
Бауер покачал головой. Ему хотелось рассказать Лео, какой страх терзал его сегодня весь день, и как он не мог работать, и как трудно ему было заставить себя усидеть за столом, но он не знал, как это объяснить, и его смущало присутствие Джо.
- Если вам нужно отдохнуть денек-другой, я не против, - сказал Лео. Но я хочу знать наверняка, что вы не удерете - по крайней мере до тех пор, пока мы не покончим с этим делом.
- Правда, может быть, отдохнуть. - Бауер снова беспокойно оглянулся на Джо. - Может быть, мне действительно нужно только немного отдохнуть.
- Сегодня вторник. Четверг, все равно, праздник - Благодарственный день. Отдохните до конца недели. Приходите в понедельник. Вот вам жалованье вперед, за отпуск. - Лео вынул из кармана деньги и отсчитал 27 долларов и 50 центов. - Думается мне, это первый случай в истории Нью-Йорка, чтобы человек получал отпуск и прибавку одновременно.
Бауер взял деньги и подержал их в руке.
- Да, вы, вероятно, правы, - сказал он. Вид у него был грустный и растерянный. - Вы были добры ко мне все годы, что я у вас работаю, мне не на что пожаловаться.
Лео потрепал его по плечу.
- Ладно, ладно, отдыхайте, - сказал он. - Возвращайтесь в понедельник черный от загара, чтобы и мы почернели от зависти, на вас глядя.
Бауер принужденно рассмеялся.
- Ну, до свидания, господа! - Он помахал рукой, адресовав этот жест не только Лео, но и Джо, и Джо кивнул ему в ответ.
Выйдя за дверь, Бауер аккуратно сложил деньги и спрятал их в бумажник.
Братья молча смотрели вслед удалявшемуся Бауеру.