- Только бы попасть на завод, - говорил он Эдне, - а уж оттуда меня не вышибут.
До сих пор Тэккеру никогда не приходилось иметь дело с забастовками, и он плохо представлял себе, что это такое. В первый же день, когда компании никак не удавалось провести штрейкбрехеров на завод, потому что пикетчики стеной стояли у входа, Тэккер слышал, как Смит сказал Макгрэди: "У ворот надо затеять драку. Нужно устроить так, чтобы вмешались войска". А немного спустя Макгрэди приказал своему отряду: "А ну-ка взгрейте хорошенько этих бунтовщиков. Отгоните их к чертовой матери от ворот. Пустите в ход свое оружие. Вы теперь представители закона, вот и действуйте".
Но отряд был слишком малочислен, и к тому же подбор его был не тот, учащиеся колледжей и новички вроде Тэккера. - Так что на первый раз все обошлось гладко. Забастовщики отошли - штрейкбрехеры прошмыгнули на завод. Никто не был ранен. Но вечером забастовщики обошли все дома штрейкбрехеров - и многие из них утром не явились на работу, а те, кто пришли были так напуганы, что у них все валилось из рук. Когда наступил обеденный перерыв и за воротами поднялся шум, часть штрейкбрехеров попросту бросила работу и ушла. И тут Тэккер понял, что добром дело не кончится. Компания ни за что не уступит без боя. Значит, быть драке. Тогда можно будет вызвать войска, солдаты очистят улицу от пикетчиков и шум за воротами прекратится. Только им придется обойтись без Тэккера. Его на это не подбить, слуга покорный. Никогда и ни за что. Станет он пачкать свою совесть за восемь долларов, разгонять бедняков, их жен и малышей, когда они такие же люди, как и те, кто его окружает, и хотят только одного: не остаться без работы точно так же, как и он. Нет, уж извините. Никогда в жизни. Очень ему нужно быть цепной собакой у этих богачей и превратиться ради них в головореза, когда он и работу-то искал, чтобы не стать головорезом. Да это было бы просто глупо.
Но он жаждал постоянного места. Он боялся остаться без работы. Боялся старых приятелей, старых привычек, старых проделок, а главное, боялся прежнего чувства отверженности.
Пришел заводской врач и осмотрел Тэккера. Тэккер продолжал лежать с закрытыми глазами.
- Здоров, как бык, - сказал врач.
Тэккер открыл глаза.
- Это просто от усталости, - сказал он.
Возле него стоял Смит.
- Дайте ему воды, - обернулся он к одной из девушек.
"Боже милостивый!" - подумал Тэккер. Он понимал, что теперь уж наверняка получил бы постоянную работу, если бы только мог избежать тюрьмы. "Катался бы здесь как сыр в масле, - размышлял он, - если бы не убийство". Воду он пил маленькими глотками, поджимая губы, чтобы показать хозяину свою благовоспитанность.
- Я, пожалуй, спущусь вниз, - сказал Тэккер.
- Никуда вы не пойдете, - замотал головой Смит. - Вы свое отработали. Теперь отдыхайте.
Тэккер не решился возражать. Он покорно откинулся на подушки, полежал немного, но потом встал и отправился вниз. Ему хотелось поскорей с этим покончить. Хотелось сейчас же узнать, к чему его приговорят. За непредумышленное убийство полагается от года до двадцати лет. А может быть, это убийство умышленное, но со смягчающими обстоятельствами, и тогда его могут приговорить к десяти, двадцати годам, а то и пожизненно. Была минута, когда Тэккер, поддавшись страху, готов был бежать, пробраться домой, захватить Эдну и скрыться с ней.
Но Эдна на это не пошла бы. Это он знал. И как он к ней явится такой, размякший и напуганный, как баба. Тэккер взял себя в руки и решительно вошел в кабинет Макгрэди.
Макгрэди беседовал с военным в золотых очках. Он кивнул Тэккеру и вполголоса продолжал разговор, а Тэккер дожидался и думал: "Если бы мне повезло. Если бы никто не видел. Если бы признали самозащиту". Но сотни людей его видели. У него была свинцовая трубка - "смертоносное оружие", а у того парня, кроме голых кулаков, ничего не было. Правда, Тэккера облекли властью. Он был представителем закона при исполнении служебных обязанностей. Но тот-то парень ничего худого не делал, только кричал да размахивал руками.
- Где вы пропадали? - накинулся на него Макгрэди, когда офицер Национальной гвардии ушел.
- Мне сделалось дурно.
- Очень мило. Извольте-ка действовать с такими вояками. Просто чудо, что я все-таки добиваюсь хоть каких-то успехов.
Тэккер, глядя в сторону, сказал:
- Вам, вероятно, нужно представить донесение или что-нибудь в этом роде.
- Разумеется. Только сперва прочтите вот это, - и Макгрэди бросил ему через стол несколько бумаг. - Это письменные показания очевидцев, данные под присягой. По ним вы уясните себе положение и напишете вразумительный рапорт.
Свидетельских показаний было четыре. В первом говорилось, что свидетель видел, как Тэккер подвергся нападению забастовщика, вооруженного свинцовой трубкой, видел, как Тэккер разоружил рабочего и его же оружием отразил дальнейшее нападение. Внизу стояла подпись Невила Смита. Остальные показания мало чем отличались от первого. Тэккер, внимательно и молча, одно за другим, прочел все четыре.
- Ведь так было дело? - сказал Макгрэди.
Тэккер поднял глаза. В них стояли слезы.
- Я этого не забуду, - сказал он, - ввек не забуду того, что вы для меня сделали.
- Для вас? - фыркнул Макгрэди. - Я это сделал для вас? Слушайте, вы! Будь моя воля, вы бы уже болтались на виселице. Куда это годится - терять голову при исполнении служебных обязанностей.
Тэккер в смущении потупился. Взгляд его упал на показания свидетелей. Исписанные листы дрожали в его руках. Бумага даже слегка потрескивала. Чтобы вернуть рукам твердость, он стал помахивать листами вверх и вниз. "Ах, - думал он, - сукин ты сын!"
Ему хотелось сказать это вслух, но потом он раздумал, - ни к чему это, дело теперь идет на лад, зачем задирать маленького начальника, чтобы он при первой возможности всадил тебе нож в спину.
- Я не терял головы, - возразил он.
Макгрэди молчал.
- Я видел, что вам нужно, вот и сделал, как вам хотелось, - продолжал Тэккер.
- Чего хотелось? Что нужно?
- Да вот этой самозащиты, - и Тэккер помахал перед ним свидетельскими показаниями.
- Ладно уж. Садитесь писать рапорт. Да приготовьтесь отвечать судье, когда вас вызовут.
- Так точно, господин начальник! - отчеканил Тэккер и по всей форме отдал честь.
Когда мистер Смит, собравшись домой, спустился вниз, он задержался немного, чтобы побеседовать с Тэккером. Смит спросил Тэккера, как он себя чувствует, выразил свою радость и обещал заехать за Тэккером, вместе с ним отправиться к следователю и удостовериться, что дело действительно прекращено.
- Спасибо, сэр, хорошо, сэр, вы очень добры, сэр, - говорил Тэккер, глядя прямо в глаза мистеру Смиту.
Он вышел во двор вместе с мистером Смитом и побежал отворять дверцу хозяйской машины, а потом смотрел, как лимузин с громким урчаньем пронесся мимо солдат, мимо четырех пикетчиков и угрюмых рабочих, стоявших небольшими молчаливыми группами.
Тэккер не обращал внимания на людей. Он видел только машину. Люди для Тэккера перестали существовать - был только он сам, и были человеческие существа, которые нужно либо использовать, либо не замечать, либо сломить. Бизнес и его закон самозащиты научили этому Тэккера.
Тэккеру всегда хотелось разбогатеть, но теперь он узнал, какова механика этого дела и как обуздывать чувства, которые были ему помехой. И все сразу стало на свое место. Он недолго работал на чужой бизнес. При первой возможности он начал действовать самостоятельно. Сухой закон сильно помог Тэккеру, и к тому времени, когда Уилок начал грозить ему судебным процессом, он уже стоял во главе нескольких предприятий.
Местная организация, от имени которой Уилок возбудил иск, да, по существу, и весь союз пекарей, представляли лишь второстепенный источник дохода для Тэккера. Он использовал союз как средство шантажа, чтобы заставить булочников ежемесячно выплачивать ему определенную мзду. Но основным его делом было пиво, а после пива самый большой доход приносила ему ассоциация электроподрядчиков.