- Яичница стынет, - сказал Тэккер.
Генри вскочил. Улыбка запрыгала по его лицу.
- Простите, - сказал он.
Стакан виски с содовой стоял тут же на столике, возле телефона. Уилок взял его, отхлебнул и направился к двери медленными, заплетающимися короткими шагами. Тэккер двинулся было к нему навстречу.
- Я уж подумал, не стало ли вам дурно.
Генри остановился и взглянул на него с комическим возмущением.
- Мне - дурно? - переспросил он и широким жестом поднес стакан к груди.
Их разделяло несколько шагов, и они с минуту постояли, уставившись друг на друга. Деланная улыбка медленно сползла с лица Генри. Он казался усталым и озабоченным.
- Знаете что, Бен, - Холл приставил слухача к моему аппарату, - сказал он.
Холл был прокурор, которого губернатор недавно уполномочил провести основательную чистку местной администрации. Губернатор хотел убрать со всех постов сторонников оппозиции и на их место посадить своих людей.
- Откуда вы знаете? - спросил Тэккер.
- Кто же, как не он?
- Я спрашиваю, откуда вы знаете, что вас подслушивают?
- Слухач, должно быть, задремал. Я слышал, как он снял трубку.
Глаза Тэккера блуждали по лицу Уилока. Он ничего не выпытывал, он смотрел на Генри потому, что тот стоял перед ним. Он думал о Холле и о том, через кого бы добраться до Холла. У Тэккера были связи только в противоположном лагере.
- Кто вам звонил? - спросил он.
- Девушка одна, вы ее не знаете.
- Вы не сказали, что вас подслушивают?
- Ну уж знаете, Бен!
- Я только спрашиваю. С вашими нервами... А ведь говорят, что подслушанные разговоры не могут служить уликой. Что это противозаконно.
- В штате Нью-Йорк это допускается.
- Вы вообще-то этим телефоном пользовались?
- Я говорил с вами несколько раз.
- Отсюда? Ах да, припоминаю. Ну, это ничего.
- И один раз звонил Эду Бэнту.
- Ну вот. Теперь понятно. - Тэккер сердито посмотрел на телефон.
- Да разговор был самый безобидный. Просил для вас билеты на бокс.
- Все равно. Не следовало этого делать.
- Я же не знал, что меня подслушивают. Может, и подслушивать-то стали только с сегодняшнего вечера.
- С таким паршивцем и сукиным сыном, как Холл, надо быть осторожней. Почему когда я разговариваю по телефону, я всегда говорю так, как будто знаю, что меня подслушивают?
"А с чего ты взял, что я такой же, как ты, - думал Генри, - или должен быть, или могу быть таким?"
- Что Холл - сукин сын, это, конечно, правда. Но паршивцем его, к сожалению, назвать нельзя. - Уилок взглянул на стакан. Лед весь растаял. Тут уже не виски, а одна вода, - сказал он и направился к двери.
Он прошел мимо Тэккера и благополучно добрался до порога, но потом ударился плечом о косяк, отшатнулся, неуверенно протянул руку и, покачнувшись, похлопал ладонью по косяку. Он, видимо, хотел поставить его на место.
- Странно, - засмеялся он. - Еще сегодня утром стоял и никому не мешал. - Он повернулся к Тэккеру и громко расхохотался. - Ну что, повелитель, отшучивайся! - Он поднял над головой руку и помахал ею, словно приветствуя Тэккера. - Одари нас своей лучезарной, чудодейственной золотой улыбкой!
Тэккер взял Уилока под руку и повел его в гостиную. Генри слегка дрожал. Даже сквозь рукав Тэккер чувствовал эту мелкую внутреннюю дрожь, такую частую, что, казалось, все нервы у него гудят, как телеграфные провода.
Уилок все продолжал пить. Он поставил стакан перед своей тарелкой и, съев яичницу, запил ее виски. Потом налил коньяку себе в кофе и зажег его. Все смотрели на маленькое голубое пламя. Эдна тоже захотела попробовать, она находила это очень изысканным, а за ней и Макгинес и Тэккер тоже попросили себе коньяку к кофе.
- В таком изысканном напитке, наверно, нет никаких калорий, - пошутила Эдна.
Но Макгинес все же решил выпить коньяк неразбавленным. Он сказал, что он человек простой, не любитель всяких модных смесей.
Потом Эдна стала уговаривать Генри жениться на какой-нибудь хорошей девушке. Она его уже не раз знакомила то с одной, то с другой, и у нее были еще новые на примете, но пока она о них молчала. Генри уверял, что, на его несчастье, ему только одна девушка нравится, но тут его опередил Бен.
- Я не шучу, - сказала она.
Генри ответил, что не будь здесь Бена, который и так уже на него косится, то и он бы не шутил. Тэккер громко расхохотался.
- Я уже вижу, как бы вы давали свидетельские показания, - сказал он Генри. - Из вас не так-то легко что-нибудь вытянуть.
Генри бросил на него быстрый испуганный взгляд. Вся веселость его разом исчезла, и он спросил:
- А к коммутатору они тоже могут присоединиться? - Он вспомнил о коммутаторе в своей конторе.
- Нет, не думаю, - ответил Тэккер. - Но все-таки надо будет разузнать.
- Травля началась, - сказал Генри. - Очевидно, охота на нас разрешена.
- Боюсь, что так.
Эдна сидела, наклонившись вперед, стараясь заглянуть мужу в глаза. Теперь она вдруг выпрямилась. Рука ее соскользнула со стола и упала на колени, лицо застыло.
- Я впервые попадаю в такой переплет, - сказал Генри. - Не знаю даже, что я должен теперь чувствовать. Злиться, что ли? Злиться, нервничать, лезть в драку или еще что-нибудь в этом роде?
- Как это - должен чувствовать? - сказал Макгинес. Его раздражала склонность людей, наделенных воображением, выдумывать себе чувства. - Вы должны чувствовать то, что чувствуете, вот и все.
Тэккер не слушал. Он смотрел на жену.
- По-моему, все уладится, - сказал он ей. - Мы просто напоролись на одного мальчишку, которому хочется выслужиться.
- Смышленый, сукин сын, молод и энергичен, карьеру делает, - сказал Генри.
Тэккер бросил на Уилока предостерегающий взгляд, Он не хотел, чтобы Эдна встревожилась.
- Почему это люди не могут по-хорошему заниматься своим делом и не мешать другим? - заметила Эдна.
Генри налил себе еще стакан коньяку. Остальные отказались. Он сразу, одним судорожным, жадным глотком, шумно отхлебнул чуть ли не треть стакана, а потом допивал уже не спеша, прислушиваясь к тому, как Тэккер поручал Макгинесу оповестить всех о Холле - чтобы остерегались, говоря по телефону, а для важных дел пользовались автоматом.
- На сделку с нами Холл ведь вряд ли пойдет? - спросил Тэккер, обращаясь к Генри.
- А что мы можем ему предложить? Холлу нужен Бэнт, наш милейший Эд. Вот что ему нужно. В этом его бизнес. Бэнт - это его капитал. Помните, что я вам говорил насчет монополии и положения в обществе?.
- Оставим это.
- Я только хочу сказать, что через вас Холл и рассчитывает сломить монополию Бэнта. Если это ему удастся, он сам сделается монополистом. А что мы можем предложить ему взамен? Вы же не можете выдать ему Бэнта, не выдав заодно и самого себя?
- Кто говорит о том, чтобы выдавать Бэнта?
Во всяком случае, подумал Тэккер, это идея. Он об этом и раньше уже думал. Но это опасно. Бэнт знает о нем больше, чем он знает о Бэнте. Если он предаст Бэнта, будет громкий процесс, и ему придется выступить в качестве свидетеля. Холл настоит на громком процессе. Для его политического бизнеса это лучшая из реклам. А кто может поручиться, что на процессе, вопреки всем заверениям, не выплывут какие-нибудь неприятные факты.
Занятый этими размышлениями, Тэккер одновременно наблюдал за Уилоком. Он старался понять, пьет ли Генри потому, что напуган, или потому, что пристрастился к вину. Но как бы то ни было, если он не перестанет, с ним придется расстаться. Слишком рискованно поручать пьянице вести такие важные дела. Иногда Тэккер твердо решал, что Генри пьет только со страху, но минуту спустя он опять начинал сомневаться.