– Отныне кабак будет платить мне бабло за крышу и спокойную жизнь! – И деловито добавлял: – Потому что в этом городе я хозяин и босс!
Но абсолютно все понимали, что это временное помутнение рассудка и нелепая бравада подвыпивших мелких хулиганов и жуликов, а когда алкоголь их отпустит из- под своей власти, они снова станут нормальными людьми и компенсируют все убытки с лихвой. Именно поэтому их терпели и даже радовались им, чтобы под конец пьянки предоставить им к оплате чеки с двойным, а то и тройным тарифом.
Они были настолько желанны в «Барабане», что администрация выделила им отдельный столик в углу кабака, подле окна с унылым видом на прогулочный дворик местного КПЗ, а одна из официанток, сорокалетняя многодетная мать-одиночка, всё ещё пытающаяся устроить личную жизнь, зная, какую музыку любит слушать Стасик, не раздумывая, включала на музыкальном центре русский шансон, как только босс переступал порог заведения. Шансон – о шансон! – производил на него поистине неизгладимое впечатление, душа выворачивалась наизнанку, больно теребило в груди, слёзы наворачивались на глаза. Наступали те нечастые моменты, когда Станислав задумывался и подолгу молча и мрачно смотрел в прогулочный дворик, разглядывая какого-нибудь уныло блуждающего там местного выпивоху, вовремя не уплатившего алименты.
Вот и сегодня заиграл шансон, и перед компанией появилась та самая официантка по имени Клава.
– С возвращением, Стасик! – кокетливо заговорила она, глядя боссу прямо в глаза.
Их взгляды, правда, встретились не сразу, потому что Клава с рождения была несколько косовата на оба глаза и очень стеснялась этого, но зато она обладала великолепной фигурой с пышными формами, что незамедлительно заценил оголодавший за год отсидки Стаська.
«Ну косая, ну рябая – ерунда! Третий сорт не брак!» – весело подумал он, широко улыбнулся, оголив ряд пожелтевших и местами погнивших зубов. Затем, раскинув широко руки, провозгласил:
– Ну что, косуля, тащи нам побольше водочки, пивка и закусончика. А то жрать охота, – и при этом почесал пузо и глянул за окошко.
– И пивасик в нормальных стеклянных бокалах неси, – с лёгкой обидой в голосе вставил Морозик.
– Ага! – начала размахивать руками Клава. – Опять нажрёшься и о башку бить будешь. Хозяин сказал пиво только в пластиковых стаканчиках подавать. Вот так, – констатировала она.
– Ладно-ладно, раскудахталась. Жрать давай неси, а не умничай, – заорал голодный Мороз.
Та молча удалилась, а Станислав, оглянувшись по сторонам и убедившись, что их никто не услышит, тихо и деловито сказал:
– Ну что ж, начнём! Менты, козлы, всё-таки перекрыли наш краник и трубу из Беларуси.
– Ну так-то да! Падлы, – с обидой в голосе согласились друзья-товарищи, кивая головами.
– Ну и пусть, флаг им в руки, этим собакам, – продолжил Стаська. – Я уже в курсах, чем нам заняться дальше.
– Да ну?! – заудивлялись напарники.
– Я вам базарю, век воли не видать, план – конфетка! – похвалился босс, при этом поцеловав кончики пальцев правой руки, собранные в пучок.
– Ну-ну, колись, выкладывай, – азартно закричали явно заинтригованные Морозик с Игорёней.
– Короче, тема такая, – не мучая приятелей, начал свой рассказ Стаська. – Когда чалился я на киче, познакомился там с одним ну очень серьёзным и важным человечком. – Затем опять поозирался и ещё тише продолжил: – Директором и шефом фирмы по трудоустройству за границей. Он, короче, базарил, что за полтора косаря зелёных устроит нам поездку в Англию на заработки.
Он смолк в ожидании реакции в виде аплодисментов и похвалы, но почему-то подельники пришли в уныние, особенно пригорюнился Морозик.
– Так что это получается, Стаська, придётся работать? – грустно спросил он.
Грустил он не потому, что был прирождённый лентяй, а лишь потому, что абсолютно ничего не умел делать, не освоил ни одной профессии и официально не проработал ни одного дня. Хотя то же самое волновало и Игорёню, но у него, в отличие от Морозика, имелись зачатки мозговой деятельности и хоть какая-то творческая жилка, поэтому он, быстро всё просчитав, подумал: «Ничего, не пропадём, я слышал от пацанов, там, если что не так, в тюрьмах кормят хорошо, по костям не дают, “глухарей” не вешают» – и принял в этом вопросе позицию босса.