Морозик начал, как раненый зверь, носиться по кабаку, ужасно матерился и грозился разбить таблище какому-то посетителю, потому что тот, бедолага, носит очки и не курит. Игорь старался не отставать от брата по разуму и в пьяном угаре попытался своровать из уборной ёршик и рулон туалетной бумаги, но ничего путного из этой операции не вышло: ёршик оказался пристёгнут на довольно массивную цепь, а бумага работниками заведения, которые знали о подобном пристрастии Игоря, давно была припрятана у барной стойки.
– Падлы! Барыги! Шпикули![1] Разнесу всю эту голубятню, – орал раздосадованный Игорёк.
[1] Шпи́куль – мелкий, жуликоватый торговец, барыга.
Стасик же, согласно своему статусу и положению, вёл себя довольно сдержанно и политкорректно. Пообщался с пьяными в хлам иностранцами (правда, неизвестно, на каком языке), тоже наплёл им про крышу, мафию, коррупцию и продажную любовь, смешав всё до кучи. Затем, покончив с интуристами, босс принялся успокаивать разгорячённого Морозика, проводил его до автомобиля, что был припаркован тут же подле бара, и уложил, окровавленного, спать.
А заклятому врагу Мороза, парню в очках, настоятельно порекомендовал покинуть бар от греха подальше. Позже долго и упорно объяснял, казалось бы, неглупому Игорю, что ёршик и туалетная бумага не стоят того, чтобы их воровали.
– Не наш уровень, старичок, понимаешь?
В конце концов всё же его убедил, и тот успокоился, оставив туалетные принадлежности в покое.
Но вот незадача: уча всех праведной и правильной жизни, Стасик, сам того не заметив, попался в ловко расставленные Клавой амурные сети. Да-да, она имела виды на босса, давно ведя за ним охоту.
«Ну уж сейчас, голодный после отсидки и соскучившийся по женскому телу и ласкам, ты будешь моим, боссик!» – думала коварная женщина, потирая руки у барной стойки, и была чертовски права. Боссик не только клюнул, но, видимо, спьяну признался Клаве в любви и одарил её миллионом комплиментов.
А тем временем светало. Где-то за рекой, в частном секторе городка, пропели первые петухи. Старый, весь облезлый, с засаленной всклокоченной шерстью бездомный пёс (назовём его Тузик) зашевелился в своей лежанке и, подняв морду кверху, носом потянул приятный, тёплый летний воздух. «Пора», – видимо, подумал он и не спеша и осторожно, озираясь по сторонам, вылез из своего убежища и поковылял по давно изученному и проверенному маршруту. Маршрут этот пролегал через несколько кварталов, где нужно было только избежать встречи с местными мальчишками-хулиганами, которые так и норовили обидеть бедного Тузика, закидав его камнями или, ещё хуже, обдав кипятком из чайника. Но зато по дороге встречалось огромное количество мусорных баков с такими вкусными пищевыми отходами, также на проложенном маршруте располагались два бара типа ресторана, в их числе и «Барабан».
Пёс свернул за угол, и ему в нос ударил крепкий, терпкий, сладковато- приторный, знакомый запах свежей крови. Он остановился, поводил носом и, убедившись, что всё в порядке и опасности нет, уверенной рысцой направился к знакомым бочкам с заветными отходами. Шаг, второй, третий, и, когда до цели оставалось метров пять, Тузик остановился как вкопанный, насторожился, оскалился, поднял уши и поджал хвост, не веря своему собачьему взору: перед ним в куче помоев и пищевых отходов крестиком лежало нечто большое и полностью покрытое кровью.
Трудно представить, о чём подумал пёс в тот момент, возможно, ему показалось, что это такая большая свиная отбивная или тушка чего-либо съедобного и аппетитного. В любом случае он ужасно обрадовался находке и завилял хвостом. Совершенно позабыв о мерах предосторожности, бедолага подбежал к вожделенному объекту и принялся интенсивно его облизывать.
Но не прошло и пяти минут после начала трапезы, как Тузик получил сильный удар под дых. Пёс издал истошный звук, заскулил и, поджав хвост, помчался стремглав куда подальше от такого завтрака.
Завтраком для бедного бездомного пса, как вы догадались, оказался не кто иной, как весь окровавленный и извалянный в помоях Мороз. Конечно он, в свою очередь, не желал быть никем съеденным и посчитал, что псина получила по заслугам. Он присел, потряс головой, которая зверски болела и гудела, что-то промычал, как всегда, смачно сматерился, вроде даже о чём-то подумал (но мысль очень быстро покинула это гиблое место), попытался встать, однако с первой попытки ему это не удалось, так как он поскользнулся на чём-то скользком и мягком.