— Да, я слышал об этом! — Пафнутьев твердо держался своей позиции.
— В этом материале, Павел Николаевич, ваши пальчики остались. Такие дела.
— Не может быть! — воскликнул Пафнутьев, невольно себя разоблачая. Хотя нет, он это сделал сознательно.
— Есть вещи, которые знали только вы… И эти сведения — в газетном материале.
— Видимо, у меня их похитили!
— Видимо, — улыбнулся Олег Иванович. — Приезжайте, Павел Николаевич… Генеральный приглашает.
— Мне что-нибудь захватить с собой?
— У него на столе уже десяток номеров этой газетенки. Если вы привезете еще два десятка экземпляров, это не произведет на него большого впечатления. Я понимаю вас, Павел Николаевич… Но это не наши методы. Согласны?
Пафнутьев тяжко вздохнул, поерзал на своем жестком стуле, с тоской посмотрел в окно, снова шумно выпустил воздух.
— Некоторое время назад вы, Олег Иванович, показывали мне портрет моего предшественника… Он по оплошности забыл свою голову на столике в детском саду… Где ее и сфотографировали. Вы эти методы имеете в виду?
— Приезжайте, Павел Николаевич, — вздохнул Олег Иванович. — Я вас жду. Вместе пойдем к Генеральному. Его в свою очередь ждет президент.
— Какой президент? — невольно спросил Пафнутьев и тут же почувствовал, как похолодело у него внутри, будто ворвался в его организм сквозняк, резкий и неожиданный.
— Наш президент, Павел Николаевич… Наш с вами президент. Всенародно избранный.
— Вы хотите сказать, что он тоже прочитал…
— Нет, Павел Николаевич. Он подобной чепухи не читает. Ему прочитали.
— А, ну тогда ладно, тогда ничего, — зачастил Пафнутьев, но чувствовал — сквознячок внутри не ослабевает. Может быть, даже усиливается. — Я еду, Олег Иванович, прямо сейчас и еду. Прямо сейчас.
— И это правильно, — улыбнулся наконец Олег Иванович и положил трубку.
Пафнутьева он встретил, не поднимаясь из-за стола, встретил со скорбной, жалостливой улыбкой. Слабым жестом указал на стул, присаживайся, дескать, поговорим.
— Здравствуйте, Олег Иванович! — радостно приветствовал его Пафнутьев.
— Хм… Ну, вы даете, Павел Николаевич. Как здоровьице, не жалуетесь?
— Пока держусь… А вы?
— И я пока держусь. Не знаю, надолго ли хватит, как поется в одной песне… Но кое-что в мире происходит… Вашими стараниями, Павел Николаевич.
— Неужели происходит? — ужаснулся Пафнутьев.
— Из Думы пошли запросы, в Федерации смятение умов, не то пять, не то семь представителей каких-то там мировых агентств просятся на прием к Генеральному…
— Думаю, надо их принять, — с заботливостью в голосе проговорил Пафнутьев.
— Вот и примите.
— Я?!
— А кто же еще, Павел Николаевич?
Пафнутьев потер щеки ладонями, подвигал свою папочку по приставному столику, ссутулился в задумчивости, с любопытством посмотрел в глаза Олегу Ивановичу…
— А меня Лубовский в Испанию зовет.
— Я знаю… Он звонил…
— И что?
— Поезжайте. Вы давно были в Испании?
— Да уж давненько…
— Год? Два?
— Да сто лет я там не был! — рассмеялся Пафнутьев.
— Знаете, что вы сделали, Павел Николаевич? Да, должности вы его почти лишили… Но и от правосудия уберегли.
— Это как? — опешил Пафнутьев.
— Не вернется он теперь. Ни за что не вернется.
— Побоится?
— Дело не в этом… Побоится, не побоится… Ему нельзя возвращаться. Чревато. Никто не может сказать, как все повернется. Он далеко не глупый человек… И понимает, что опубликованное — малая часть того, что может оказаться на столе следователя. Поэтому надо ожидать обострения его болезни. Видимо, выздоровление, окончательное выздоровление, затянется.
— Ну что ж, это правильно, — рассудительно заметил Пафнутьев. — Главное — чтоб здоровье не пошатнулось.
— Кое-что в его жизни уже пошатнулось, — усмехнулся Олег Иванович.
— А что Генеральный?
— Молчит. Не знает, как понимать.
— Об Испании он слышал?
— Конечно. На него Лубовский и выходил… Не на меня же… Я для него мелковат. Не та фигура.
— Так я еду в Испанию?
— Принимайте решение, Павел Николаевич. Если говорить о пользе дела, то смысл в этой поездке, несомненно, есть. В любом случае нужны его показания, какими бы они ни были. Что бы там ни писали наши желтые журналисты, следствие продолжается.
— Значит, дело не закрыто?
— Ха! — рассмеялся Олег Иванович. — Размечтался!
— Ну, что ж, Испания так Испания! — беззаботно махнул рукой Пафнутьев.
— Да, и еще один момент… Лубовский напомнил о каком-то портфеле, который вы якобы изъяли из его машины после покушения. О чем идет речь? Его беспокоит этот портфель, он заговаривает о нем не первый раз.