Иногда Перио садился за любимый инструмент и начинал играть без нот, по внезапному наитию. И тогда в комнате звучал негромкий диалог между ним и клавесином, в голосе которого Перио узнавал то шелест дождя, то легкие порывы ветра.
— Дядя, ты мне подаришь клавесин? Я ведь тоже обожаю музыку.
Подарить, одолжить, дать — ни один из близких и дальних родственников, которые рыскали сейчас по комнатам, не употреблял глагола «оставить». Между тем он оставлял обычное завещание, разве что не официальное, на гербовой бумаге, а устное, не скрепленное подписью нотариуса. Земли у него не было, квартиру он снимал, все его богатство составляла далеко не новая мебель.
— Хочешь, я приготовлю тебе чай с молоком, дядя?
Перио поблагодарил племянницу и устало опустился в кресло. Больше нечего было дарить, одалживать или давать, и родственники наконец оставили его в покое.
Перио с удивлением отметил про себя, что после ужасных дней ожидания и лихорадочных попыток избежать вызова он испытывает полное душевное спокойствие. С час назад он даже пошутил, что скоро ему отрубят голову, хотя отлично знал, что теперь прибегают к новейшим, совершенно безболезненным методам.
Его голову вместе с отрубленными головами других стариков выставят на обозрение любознательных туристов, п они, разинув рты, будут слушать объяснения гида.
— Я не нашла в холодильнике ни молока, ни лимона.
Племянница смотрела на него грустными, полными слез глазами, и это привело Перио в замешательство. Он боялся, что родственники, поделив имущество, сочтут необходимым разыграть перед ним сцены жалости.
— Я выйду на минуту. Если меня будут искать, скажи, что я скоро вернусь.
— Хорошо, дядя.
Перио окинул прощальным взглядом гостиную, провел рукой по клавесину и вышел.
К институту он приехал, когда на город уже опустились первые вечерние тени. Как ни странно, вокруг ничего не изменилось — у входа в метро по обыкновению толпился народ, и люди грубо толкали друг друга. Никто не обращал внимания на Перио, все безостановочно шагали по тротуару, сосредоточенно переставляя ноги.
Дверь открыла молоденькая блондинка в очках. Она вежливо улыбнулась ему и предложила сесть в кресло. Перио заметил, что в середине верхнего ряда у нее блестит золотой зуб.
«А жаль, — подумал он, — ведь это нарушает симметрию красивого рта».
Марко Дилиберто
…И БАТТИСТА БЫЛ РОЖДЕН
Гулкий металлический голос объявил:
— Корабль входит в субпространство. Пассажиров просят ознакомиться с тестом 43F/44.
Мужчина средних лет вынул из конверта лист зеленой бумаги и с живейшим интересом стал читать. Все остальные пассажиры последовали его примеру, за исключением сидевшего рядом пожилого лысого человека.
— А вы что же медлите? — полюбопытствовал мужчина средних лет.
— Ах да, верно! — с улыбкой ответил пожилой господин. — Если вам не трудно, почитайте, пожалуйста, вслух. А я послушаю.
«Переход в субпространство, — принялся громко читать мужчина средних лет, — вызывает у некоторых людей недомогание, по своим симптомам очень напоминающее морскую болезнь. Субъекты, подверженные этой болезни, могут избежать неприятных ощущений, проглотив таблетку К-3, которая выдается бесплатно нашей авиакомпанией. Для проверки предрасположения (или невосприимчивости) к данной болезни вас просят выполнить следующий тест:
1. Начертить прямую линию.
2. Начертить зигзагообразную линию.
3. Указать, на каком этаже вы предпочитаете жить.
На выполнение задания отводится две минуты. Конверт просим опустить в отверстие на спинке сиденья. Заранее благодарим вас и просим не забывать: Авиакомпания Девятой Галактики — гарантия быстроты и комфорта!»
Мужчина средних лет вынул ручку и провел на листе бумаги сначала прямую линию, затем зигзагообразную, после чего внизу написал «сто пятидесятый этаж».
— Разрешите взглянуть? — вежливо спросил пожилой мужчина.
Он пробежал глазами лист бумаги.
— Рад за вас! Вам таблетка не понадобится.
— Да? В самом деле? А откуда вы знаете? — изумился его сосед.
— Очень просто. Предрасположение к субпространственной болезни вызывается легким нарушением нормальной деятельности вестибулярного аппарата.
— Простите, но при чем здесь прямая линия?
— Чем слабее у вас выражено чувство физического равновесия, тем менее четкой и прямой будет проведенная вами линия. Электронный мозг, проверяющий тест, фиксирует малейшие отклонения и даже положение прямой относительно самого листа бумаги.
— А зигзагообразная линия?
— Тут главное степень нажима пера и равнозначность углов. Чем сильнее пассажир нажимает на перо, тем больше его потребность опереться на что-либо. Надеюсь, вы улавливаете мою мысль?
— О да! — с восторгом воскликнул мужчина средних лет. — А чем выше я хочу жить, тем меньше мой страх перед пустотой и тем совершеннее чувство равновесия…
— Все очень просто, не так ли?
— Но откуда вы все это знаете? И почему вы не заполнили тест? У вас могут быть неприятности.
— Видите ли, — смешавшись, ответил пожилой мужчина, — собственно, этот тест составил я.
— О боже! — воскликнул мужчина средних лет.
— Позвольте представиться: Контер, профессор Правительственного центра прикладной психологии.
— О боже! — только и смог повторить его сосед.
— Что вас так удивляет?
— Но ведь никто, ни один человек еще не видел живого профессора из Центра прикладной психологии! — пробормотал мужчина средних лет.
— Так уж и никто? — улыбнулся Контер. — Вы-то уж наверняка видите его перед собой, не правда ли?
— Я… я бесконечно счастлив. Я… я всем расскажу, какая мне выпала честь. Мне казалось, что все вы путешествуете в особых кораблях… Нет, это поразительно… Когда моя жена узнает… Меня зовут Джозеф Мюллер, я земледелец.
— Рад познакомиться, — сказал Контер, протягивая ему руку.
Джозеф Мюллер от удовольствия покраснел до корней волос.
Корабль слегка тряхнуло.
— Мы вошли в субпространство, — объявил металлический голос.
— Итак, вы земледелец? — с интересом переспросил профессор Контер.
— Да, ваше превосходительство…
— Я лечу по личным делам. Так что давайте беседовать запросто, без всяких там званий и титулов, согласны? — доверительным тоном спросил знаменитый психолог.
— Конечно, ваше прево… то есть господин профессор, — пролепетал Мюллер.
— Вам приятен труд земледельца?
— Прежде я обрабатывал свое поле и худо-бедно на жизнь зарабатывал. Знаете, выращивал свеклу. Все Мюллеры испокон веков выращивали свеклу. Потом мне пришлось заполнить профессиональный тест R9 дробь… дробь…
— Дробь 104.
— Совершенно верно, дробь 104… и у меня обнаружилась склонность к переселению и колонизации на другой планете. Удивительно, правда? Мне выделили участок в тридцать га, подумайте, целых тридцать га… Вот повезло, а? Я жду не дождусь, когда мы прилетим.
В его голосе звучал неподдельный энтузиазм.
— Поздравляю вас, — сказал профессор Контер.
— Я тут ни при чем. Это все тесты! — с жаром воскликнул Джозеф Мюллер. — Скажи мне кто-нибудь раньше, что я со своей семьей полечу на четвертую планету системы Сириуса, я бы этого человека принял за полоумного.
— Вам нравятся тесты?
— Э, откровенно говоря, я в них чаще всего ни бельмеса не понимаю. Я не раз думал… Простите, можно задать вам один нескромный вопрос?
— Хоть сотню, — любезно ответил профессор.
— Скажите, почему эти тесты такие запутанные?
— Чтобы у экзаменуемого не возникало желания солгать.
— Согласен, но, скажем, если б я вместо «сто пятидесятого этажа» написал «первый этаж»?
— В каждом тесте, — пояснил профессор Контер, — имеется несколько скрытых ключевых вопросов и ряд контрольных, единственная цель которых — проверить искренность ответов экзаменуемого. Понятно? Некоторые контрольные вопросы составлены так, чтобы «натолкнуть» экзаменуемого на ложный ответ. Напиши вы «первый этаж», электронный мозг, проверив ваши подсознательные эмоции, классифицировал бы ваш ответ на третий вопрос как «противоречивый».