Женщина тяжело дышала, в ней не было ни кровиночки.
– Успокойся, милашка, – проворковал Гныш. – Имя у тебя есть?
– Да, Лариса.
А она была ничего. Старше, чем нужно, но вполне еще. Касьян потянул носом, хмыкнул. Не витает ли в воздухе запах секса? Нет. Шлюх хватило. Да и обстановка не совсем располагала.
– Вот и умничка, Лариса. Почему разгружаетесь ночью? Спать надо, нет?
– Так получилось, – едва слышно проговорила женщина. – Днем Петенька был занят на другой работе, поздно с нее вернулся. Послушайте, мы не сделали вам ничего плохого, берите, что нужно, и уходите.
Какой сознательный и ответственный молодой человек! Жертвует сном, чтобы помочь своим родителям.
– Касьян, я скотч нашел, – деловито сообщил Рваный, стаскивая со стеллажа упаковку с означенным изделием.
– Пошли дурака за скотчем, – тут же пошутил Петро. – Он клейкую ленту и принесет.
– Вяжите их, чтобы не мешались, – распорядился Касьян и нетерпеливо посмотрел на часы.
Долго они возятся, так и ночь скоро пройдет.
Парни вязали владельцев магазина оперативно, пошучивая, похлопывая женщину по ляжкам. Касьян подпрыгивал от нетерпения.
Они уже почти закончили, как вдруг заскрипела входная дверь. Все вздрогнули, схватились за оружие. На пороге склада возник какой-то щуплый взъерошенный мужичонка. Он плохо видел, подслеповато щурился. Явно асоциальный тип – небритый, одетый во что-то мятое и несвежее. На серой физиономии пышно расцветало перманентное похмелье.
– Лариса, это я, – пробормотал он, прихрамывая, вошел на склад, остановился и стал растерянно озираться.
До него дошло, что что-то неладно.
Демид спохватился, перекрыл посетителю отход, убедился, что на улице больше никого, запер дверь на задвижку.
Дядечка в замешательстве озирался, моргал.
– Что за хрень, мужики?..
– Здравствуй, мил человек. – Гныш раздраженно скрипнул зубами. – Мы сегодня за Ларису, с нами разговаривай. Ты что за чудо?
– Хлопцы, да это же я, Валерка Синий, тут рядом обитаю, в бараке. Не спится, решил пройтись, голоса услышал. Трубы горят, мужики, выпить надо срочно, мочи нет. Хотел у Ларисы бутылочку белой перехватить, она же добрая, всегда выручает. Я отдам, мужики, клянусь всем святым. – Он затравленно шнырял глазами, пятился, как-то судорожно ощупывал воздух грязными пальцами.
Мужичок косился на связанных людей, которым Рваный в качестве завершающих штрихов наклеивал полоски скотча на рты.
Налетчики развеселились. Местный алкаш на огонек забрел! Касьяну тоже стало смешно. Он разглядел ящик с водкой на стеллаже, взял бутылку, откупорил со щелчком, вразвалку приблизился к страдальцу.
– Держи, приятель. – Касьян сунул бутылку алкашу. – С собой не дадим, пей тут, сколько сможешь.
Победила неизлечимая страсть! Мужичонка затрясся, схватился за бутылку, начал жадно пить из горла. Передохнул, перевел дыхание, сыто облизнулся. Снова приложился.
– Ох, спасибо, добрый человек, выручил. Дай бог тебе здоровья.
– Да пожалуйста, обращайся. – Гныш осклабился и всадил украдкой заготовленный нож алкашу в живот.
Мужичонка вздрогнул, икнул, уставился на Гныша с каким-то смутным подозрением. Лезвие продолжало вспарывать пузо, разрывать кишечник. Замычали, забили ногами связанные люди. Скалились сообщники.
Касьян с любопытством посмотрел в глаза алкаша и немного отстранился, чтобы не испачкаться. Нож сделал свое дело. Гныш вынул его и вытер о замызганную курточку местного жителя, пока тот не упал. Глаза алкаша закатились, он повалился на бок, вздрогнул пару раз и затих. Кровавая каша вылезала из распоротого живота.
– Как свинью, – заявил Петро. – Нормально ты его, Касьян.
– Чего стоим, зубы скалим? – прорычал тот. – Живо хватаем, что тут есть, да едем до хаты!
Закипела бурная деятельность. Налетчики тащили в машину водку, коньяк, причудливую бутылку заморской текилы, которая, к сожалению, была в единственном экземпляре. Петро и Рваный забрасывали в пакеты упаковки с фруктами, копченую колбасу, сыры, деликатесную грудинку. Рваный обнаружил копченые свиные уши и швырнул их до кучи. Петро стаскивал с витрины вино, шампанское для шлюх, волок в охапке коробки с конфетами. Все это парни как попало бросали в багажник.
Пока они возились с продуктами, Демид монтировкой вскрыл кассу и захихикал, потрясая худенькой пачкой рублей и гривен. Гныш отобрал у него добычу, сунул к себе в карман и пробормотал, что позднее поделит ее по справедливости.