— Не успеем, — согласился Шакуров, останавливаясь. — О Господи, мы не успеем. Пошли!
Шакуров заскочил на мгновение в ванну, и приятели побежали вниз, к белой «Волге»-пикапу.
— Возьми, — сказал Шакуров, трогаясь с места, и сунул в руки Валерия белый баллончик.
— Это чего?
— Дезодорант, горе мое луковое! Не то что это тебя спасет, но все-таки…
— А куда мы едем? — спросил Валерий спустя пять минут, когда Шакуров, дергаясь, стоял в утренней пробке на Таганской.
— Объединение «Аврора». Очень милые люди. Зовут Юрий Сергеевич. Иванцов. Они вообще-то тоже по оргтехнике — мы вроде как их дочерняя компания.
— А я думал, мы в банк едем.
— А это, друг мой, банк и есть. Одна умная голова сказала в законе о кооперативах, что они вправе привлекать средства населения — с одной стороны, и кредитовать доходные проекты — с другой.
— А чьи у них деньги? Партии?
—Только не надо! Хорошие у них деньги, комсомольские деньги.
— Ах да. Ты же у нас из комсомола… — Какая разница, откуда у людей деньги?! — сердито вскричал Шакуров.
— Важно, что они с ними делают! Они только что кредит из Сбербанка получили, сто пятьдесят миллионов, думают, куда распихать.
— И много у них денег?
Шакуров хмыкнул.
— Берешь факс. Факс стоит на Западе пятьсот долларов. Покупаешь на Западе факс. Продаешь его в России за пятьдесят тысяч предприятию. На пятьдесят тысяч покупаешь алюминий. Алюминий, купленный на пятьдесят тысяч рублей, продаешь на Западе за шестьдесят тысяч долларов. Так из каждых пятисот долларов выходит шестьдесят тысяч минус взятки всем высоким договаривающимся сторонам. Усек?
Валерий кивнул.
— И вот еще что. Ты понимаешь, что никто тебе так просто денег не даст? Слыхал такое слово — обеспечение?
— А чем обеспечивать-то? — усмехнулся Валерий. — У меня ничего нет. Разве что себя продать. — Себя не надо. Квартира у тебя есть?
— Ты же знаешь, что нет!
— Дурак! Комната есть в коммуналке? Сорок квадратных метров, в старом доме, в центре Москвы, окна выходят на широкий солнечный двор… Приватизирована?
— Хрен ее знает.
— Приватизируешь и представишь как залог. Понятно? Ссуда под залог недвижимости.
— А если я ссуду не отдам?
— Будешь жить на свалке. Ты пойми, Валера, это не мои условия. Хоть что-то они должны с этого иметь? Твоя комната твоей ссуды не стоит, ты это понимаешь?
Валера пожал плечами. Сколько стоят комнаты, он не знал.
Контора располагалась в небольшом, с синими стенами и белыми колоннами двухэтажном особнячке, в глубине двора. «Аврора» арендовала площадь у издательства, некогда специализировавшегося на выпуске литературы народов СССР. Левое крылол особнячка было обложено строительными лесами, и близ входа медленно и важно крутилась бетономешалка. Вывески «Авроры» на особнячке не было, так что невнимательный прохожий мог решить, что издательство по-прежнему процветает, издает свою общенародную литературу и даже затеяло ремонт. У внимательного же человека впечатление складывалось такое, что «Аврора», хотя и процветает, однако боязливо жмется в сторону, прочь от широких фасадов с выходом на проспекты, опасаясь вызвать неудовольствие обиженного чужим успехом народа или привлечь к себе неутомимый и алчный глаз въедливого чиновника, а главное — испытать на себе цепкое любопытство третьей силы, с некоторых пор принимающей живейшее участие в будущем России.
Как мы уже упоминали, одним из учредителей «Авроры» был располагавшийся в соседнем здании райком комсомола, благодаря чему «Аврора» имела налоговые льготы, значащиеся в законе о кооперации, и многие другие поблажки, ни в этом законе и ни в каких других не значащиеся.
Шакуров остановил машину на широкой заасфальтированной полосе, опоясывавшей усаженную цветущими нарциссами клумбу, поздоровался с дворником, поднялся на высокое крыльцо с мраморной балюстрадой и, пропустив мимо себя Валерия, взмахнул пропуском перед теткой-вахтершей:
— Мы в «Аврору».
Они повернули по коридору направо, вышли во внутренний дворик, перешли в другое крыло здания, там поднялись на второй этаж и, повернув еще раз, раскрыли стеклянную дверь, за которой скучал охранник. За дверью оказался еще один коридор, в который выходил добрый десяток кабинетов. Дверь одного из кабинетов была распахнута, возле нее стояли и курили пятеро мужчин. Валерий вспыхнул вдруг до корней волос. Все пятеро различались габаритами, возрастом и, кажется, национальностью. Общее у них было одно: все были одеты в красиво сидящие пиджаки и брюки. Сахарная белизна их белых рубашек была оттенена мягкими, в меру широкими галстуками.
Черная турецкая куртка Валерия, та куртка, которую он еще три дня назад купил на Тишинке с восторгом и трепетом, вдруг показалась ему дерьмом, глупостью, ну словно он пионерский галстук нацепил.
А Шакуров неслышно приблизился к курящим и, подведя Валерия к самому старшему из них, крупному вислозадому человеку лет пятидесяти (даже отлично пошитый костюм не в силах был изничтожить эту вислозадость), произнес:
— Вот, Юрий Сергеич, — Валерий Нестеренко. Я вам о нем говорил.
— Прошу, — приветливо сказал Юрий Сергеевич.
Он ввел друзей в маленькую комнату, окнами выходящую на тихую соседнюю улицу. Комната еще недавно принадлежала редакции узбекской литературы, о чем свидетельствовал портрет узбекского классика со звездой на груди и помещавшийся тут же, под портретом, график сдачи рукописей в набор. График обрывался аж на 1997 году.
В комнате имелся старый, отчаянно желтый шкаф с полураскрытыми дверцами и три редакционных стола. С этой бедной обстановкой как-то не гармонировала витая решетка в узком окне и врезанный в пол тяжеленный сейф. Еще в комнате стоял настоящий компьютер. По экрану монитора плавали рыбки. Валерий видел компьютер живьем в первый раз и тут же уставился на него.
— Садитесь, — сказал Юрий Сергеевич, критическим взглядом окидывая гостя, — бизнес-план у вас есть?
— Чего? — спросил Валерий. — Бизнес-план, технико-экономическое обоснование, смета, назовите как угодно. Вы подсчитывали себестоимость и прибыль?
— Я только сегодня ему дозвонился, — извиняющимся голосом сказал Шакуров, — он непременно…
Валерий полез за пазуху и вытащил оттуда сложенные вчетверо листки.
— Вот, — сказал он.
Это были те самые подсчеты, которые они сделали вчера вместе с бухгалтером.
— Тут все, — сказал Валерий, — отпускная цена, объемы реализации товара, стоимость аренды помещений…
Юрий Сергеевич посмотрел на парня в черной турецкой куртке с таким изумлением, будто увидел перед собой говорящую корову. «Во дает мужик!» — подумал он, но виду не подал, а вместо этого раздраженно повертел листки в руках и осведомился:
— Вы что на них, поужинали? И почему от руки?
После этого Юрий Сергеевич углубился в изучение написанных четким бухгалтерским почерком строчек. Изучать-то было в общем нечего: краткое описание проекта, два десятка цифр да три десятка слов. Юрий Сергеевич передернулся, прочитав фразу о «возможном значительном расширении сети услуг и видов деятельности», пробежал глазами по колонке требуемых сумм, и зацепился за итог: 50 000 долларов США.
— Значит, — сказал Юрий Сергеевич, — пятьдесят тысяч долларов. Не рано ли?
— Не рано. Я два года пахал на хозяина в Афгане да еще два — за Уралом. Пора и на себя поработать.
— А отчего за Уралом оказался?
— А мораль у нашего государства разная. По кишлаку с детьми из «шилки» можно, а по роже хаму в кабаке нельзя.
— Значит, государство виновато, — подытожил Юрий Сергеевич.
— Э, нет, — сказал Валерий.
— Я сам.
— И много ты стрелял из «шилок» по кишлакам? — поинтересовался Юрий Сергеевич.
— Сколько приказывали, столько и стрелял. — Ну что ж, тебя Саша с нашими условиями ознакомил. Ссуда под залог квартиры — это раз, и потом, если у тебя ничего не выйдет, оборудование тоже переходит к нам. Уж не знаю, что мы с твоей мороженицей будем делать, в холле, что ли, поставим. Согласен?