— Не знаю, — произнесла Дучесс. — Попытаюсь. По крайней мере, три месяца я должна отработать.
— Вы думаете, что сумеете продержаться здесь?
— Обязательно должна. Три месяца…
Ранчерша вздохнула.
— Это меня радует, — вымолвила она. — Повидали уже собачек?
— Да, повидала.
— Это прекрасная свора! Вроде бы не похоже, но они идут по следу человека точно так же, как по медвежьему. Я их достала там, за границей. — Она махнула рукой, остановилась, и суровая улыбка замерла на её лице. — Они натасканы на человека.
— Не Стелла ли имела счастье доставить их сюда?
— Они здесь всего пару дней. А что касается Стеллы, то она ни на что такое не годится. Для верховой езды она слишком тяжела. Она весит примерно двести сорок фунтов. Ей бы тяжеловоз нужен, но не всякий ещё тяжеловоз её выдержит. Вот по этой причине Стелла мне не помощница в охоте на эту проклятую собаку с Чёрных гор. Зато ходок она отменная. Только ради меня пошла пешком по её следам; правда, ей не повезло. В Чёрных горах, на камнях этих проклятых, следов почти не остаётся. Если и есть что, так надо такой внимательной быть…
Дучесс одобрительно кивнула головой. Она как-то не успела задуматься над весом Стеллы. Её уважение к молодой особе возрастало. Двести сорок фунтов мышц! Действительно большая бучиха.
— После вашего возвращения домой ничего не случилось?
Гвен уставилась на неё. Она боялась, что Дучесс не поверит ей.
— Прошлой ночью… — пробормотала она, поглядывая на двери и понижая голос до едва слышного шёпота.
— Слушайте, — перебила её Дучесс, — вы что, боитесь, что вас подслушают ваши люди?
— Да, и подумают, что я сошла с ума!
Дучесс пожала плечами. Ей начинало казаться, что Стелла Гвен поставила правильный диагноз. Конечно, страх может стать причиной душевной болезни. Состояние Гвен, её поведение свидетельствовали о том, что нервы её на крайнем пределе.
— Прошлой ночью, — продолжила ранчёрша, — она опять приходила! Пыталась добраться до меня. Я слышала, как она поднимается по ступеням. А потом её шаги раздались в коридоре и…
— Полегче! — воскликнула Дучесс, взволнованно соскочив с шатающегося стула. — Вас сейчас хватит удар, миссис Гвен, или что-нибудь в этом роде!
Ранчёрша принялась рассказывать о событиях прошедшей грозовой ночи, и на щеках её проступили тёмно-фиолетовые пятна.
— Послушайте, вы действительно всё это видели? — спросила Дучесс, а Гвен, стеная, глубоко вздохнула и провела рукой по лицу, будто желая стереть навсегда ужасное воспоминание.
— Я слышала, как шаги приблизились к самой двери! — произнесла Гвен.
— Может быть, это ветер стучал дверью или извлекал звуки из каких-нибудь других предметов и это отдалённо напоминало шаги? — предположила Дучесс.
— У меня в руках была лампа с прикрученным фитилем, — ответила Гвен. — Я сидела на кровати с револьвером в руках и видела — я видела это! — как ручка вон той двери поворачивается.
Произнеся на одном дыхании эти слова, она показала рукой на дверь таким жестом, что Дучесс, внезапно ощутив страх, повернулась к ней. И вот таким образом рассказ ранчёрши совершил головокружительный скачок от истеричного воображения к голому факту. Это был уже не старый человек с помутившимся разумом. Это был человек, преследуемый убийцей!
— И я не решаюсь рассказать об этом Стелле. Не решаюсь вообще рассказывать об этом. Они поднимут меня на смех! — И Гвен жалобно застонала.
========== 13. Красная и чёрная грязь ==========
Что-то изменилось в предощущении трагедии, о которой Дучесс прежде всего и не думала: страшно подвергаться опасности и не сметь позвать на помощь людей, находящихся всего в нескольких шагах, потому что они будут издеваться над тобой, — такой дьявольской муки Дучесс не смогла бы вообразить и в дурном сне. Отчаянный жест Гвен в сторону двери настолько убедил Дучесс, что она почти увидела убийцу, шныряющеую ночью по коридору и на рассвете покидающую дом крадущимися шагами закоренелой преступницы.
— Вы могли бы позвать хоть кого-нибудь…
— Мой крик испугал бы её, и она сбежала бы прежде, чем появились мои молодчихи.
— А как она сумела добраться до окна? Ну, в тот день, когда стреляла в вас?
— Она спустилась с крыши по верёвке, выстрелила в окно, увидела, что я упала, потому что я действительно со страху свалилась со стула и больше с пола не поднималась. Не хотелось получить пулю в лоб…
— И всё это началось после того, как вы попытались прогнать её с вашего ранчо?
— Совершенно верно. Взгляните!
Она подбежала к столу, схватила бумажку и протянула её Дучесс. На листке были отпечатаны строки: «ПРЕКРАТИТЕ ПРЕСЛЕДОВАТЬ МЕНЯ, И Я ОСТАВЛЮ ВАС В ПОКОЕ!»
— И вы не пожелали выполнить требование?
— С большим удовольствием посмотрела бы, как она болтается в петле! Через день после того, как я получила это послание, мне пришлось отрядить за ней новую погоню.
Дучесс кивнула головой. Сколько отваги было в этой измождённой непрерывной борьбой скотоводке!
— Эх, мне бы с ней встретиться лицом к лицу! Взять бы мне её на мушку, — запричитала Гвен. — Но она шатается тёмными ночами…
Сильный стук во входную дверь прервал её речи.
Двери отворились, и в доме раздался громкий голос:
— Гвен! Ранья Гвен!
— Это шериф! Тома Аньена! -воскликнула ранчёрша, направляясь к дверям. — Может, она хоть что-нибудь разузнала…
Она открыла дверь комнаты и в сопровождении Дучесс выбежала в коридор. Гвен стремительно неслась по крутой лестнице, так что Дучесс едва поспевала за ней.
— Ну что, Тома?! — крикнула она, спускаясь в холл.
— Мы тут ищем одного человека, — произнесла шериф. — Ищем одного человека, и, клянусь Всевышним, она здесь!
Шериф закончила фразу в тот момент, когда Гвен и Дучесс спустились с лестницы.
— Руки вверх, Дучесс! Поднимайте их и не вздумайте дёргаться.
Увидев приставленный к груди револьвер, Дучесс послушно подняла руки. Похоже, Тома Аньена была настроена весьма решительно. За её спиной слышался довольный гул толпы, и Дучесс, оглянувшись, заметила, что она со всех сторон окружена огромным количеством людей, причём все они были настроены так же серьёзно, хотя и выглядели довольно усталыми. Они всё ближе подходили к ней.
Несмотря на то что безоружный враг находился под прицелом шерифы, толпа эта, вроде стаи стервятников, приближалась осторожно, и никто из них не снимал ладоней с рукояток револьверов.
Эта картина произвела на Дучесс глубокое впечатление, и именно потому она радостно улыбнулась шерифе и людям, пытавшимся укрыться за её спиной.
— Что случилось, Тома? — спросила она.
— Это был ваш последний проступок, — злобно произнесла шериф. Обычно она отказывалась разговаривать с преступницей и тем более допрашивать её до подписания официального ордера на арест, но сегодня, похоже, у неё всё было приготовлено задолго до встречи с Дучесс. — Тори! Отбери у неё револьвер!
Кто-то вытащил револьвер из кобуры Дучесс и тут же отшатнулся, от греха подальше, в сторону.
— Чёрт побери, Тори, разве ты не знаешь, что особы вроде Дучесс никогда не ходят с одним револьвером?
Тори поспешно вернулась к Дучесс, ощупала одежду и вытащила из-за пазухи короткоствольный, но весьма тяжёлый револьвер.
— Видать, ты ничему не научишься, пока тебя не продырявят в нескольких местах, — сказала шериф. — Ты уверена, что у неё больше ничего нет?
— Конечно, уверена, — заявила Тори, покраснев до ушей, — так она переживала из-за допущенной ошибки.
— Что ж, посмотрим, — произнесла Тома Аньена. — Если ты опять ошиблась, то кое-кто из нас не успеет состариться даже на минуту, потому что придётся ей отправиться на тот свет от пули этой… Эй, девчата, вы там, возьмите-ка на мушку Дучесс!
Приказ был выполнен. В руках сверкнула дюжина кольтов, и воронёные стволы уставились в грудную клетку Дучесс.
Тут шериф подошла поближе и протянула руку к воротнику арестованной. Дучесс носила рубашки свободного покроя, с широко распахнутым воротом. Но даже в этом краю широких и просторных одежд ворот её рубахи был вызывающе большим. Шериф запустила руку под рубашку Дучесс и вытащила указательным пальцем верёвочку, на первый взгляд обычную, тёмную, ничем не примечательную бечёвку, на деле же сплетённую из крепчайшего конского волоса.