Выбрать главу

— Ну, тогда поехали. — Так и не переступив порога, Андрюха вышел во двор.

Взяв чемодан из крокодиловой кожи и полиэтиленовую сумку, которую Натаха наполнила продуктами, я последовал за ним. Заперев входную дверь на три хитроумных замка, офис ставить на сигнализацию не стал. Утром сюда никто не полезет, а через два часа придет Натаха.

Немного в стороне от моей конторы стоял великолепный гигант, темно-серый красавиц «Шевроле-Блейзер». Акулов бережно протирал лобовое стекло.

— Ни фига себе, уха, — непроизвольно присвистнул я, — с каких средств, Андрей Николаевич? Вскрыли дедушкину подушку или, может, втихаря продаете государственные секреты всякой западной нечисти?

— Что ты мелешь, — вяло возмутился Акулов. — Машина не моя, а клиента. Он ее дал, чтобы его перевезли с комфортом. Это с одной стороны. А с другой — машина служит залогом обещанного гонорара. Так что насчет денег переживать нечего.

— Ну, это совсем меняет дело! — воскликнул я. — Чего же мы стоим, поехали. Как говорят янки, время — деньги.

«Шевроле» плавно завелся, мощный двигатель приглушенно набирал обороты. Развалившись в кресле, я осматривался. В подобной машине еще не доводилось сидеть. Широкий, как в интуристовском автобусе, салон, кресла такие, что почти лежать можно, а заднее сиденье и вовсе размером с диван. Под передней панелью мирно соседствовали лазерный стереокомпактпроигрыватель и бортовой компьютер. Рулевая колонка, увенчанная миниатюрным кольцом спортивного руля, могла легко перестроиться под любого водителя как по длине, так и под любым углом.

— Комфортная тачка, — сделал я заключение.

— Американцы любят жить с комфортом, — согласился Андрей, трогаясь с места. Машина заскользила по грязной осенней листве, объехав зачехленную «копейку», выпорхнула между домами на улицу. Движение на дороге было слабеньким, столица только просыпалась. Вдавив до пола педаль газа, Андрюха подмигнул мне и добавил: — Не только комфортная, но и безопасная. Я багажник усилил тремя двадцатимиллиметровыми титановыми плитами.

— Зачем? — не понял я.

— Ну, я в багажник загрузил пять канистр с бензином, как говорится, на всякий пожарный случай. Черт его знает, как там на бескрайних просторах матушки-России с бензином. А так, по крайней мере, хоть какой-то резерв автономности.

— Это я понял, — кивнул я. — Броня зачем?

— Понимаешь, Глеб, если в Москве стреляют запросто, то почему в других местах не будут стрелять. Страна одна, люди одни и воспитаны в одном духе. Так что надо быть ко всему готовым.

— Всегда готов, — буркнул я. Меня стали потихоньку одолевать смутные сомнения. Снова почудился сладковатый запах мертвечины. Ой, не к добру все это. Некоторое время я молча смотрел в окно. Погода была пасмурной, тучи висели низко, но на улице явно посветлело.

Андрей достал из футляра сверкающую золотом шайбу компакт-диска, вставил в проигрыватель. Салон наполнился тягучим громоподобным грохотом «Пинк Флойда». Через десять минут заманили меня англичане своими музыкальными соплями, своими «Чилдрен», «Точер», и я возмутился:

— Поставь что-нибудь другое.

— «Скорпионс», «Кисс», «Роллинг-стоунз»… — Акулов начал перечислять на память западные группы.

— А просто «Русское радио» поставить нельзя?

— Нельзя, — последовал категорический ответ.

— Ладно, хорошо, тогда сделай потише и не мешай мне спать. — Я перебрался на заднее сиденье.

— Вери гуд, — отреагировал Андрей на мое поведение.

Кольцевая дорога осталась далеко позади, я прилично выспался и снова перебрался к Андрею, достав из своей сумки пакет с бутербродами, сделанными Натахой по особому рецепту специально для меня. Впрочем, ничего особенного — хлеб, сыр, зелень, ветчина, но вкусно. Съели, запили колой.

Жирной черной лентой бежал асфальт дороги, отмечая километраж столбами указателей да белым пунктиром, рассекающим трассу. Голые деревья, как голодные люди с плаката «Поможем голодающему Поволжью», тянули иссохшие руки-ветви к небу в мольбе о снеге. Снег для деревьев что одежда для людей: согревает от мороза, защищает от промозглого, колючего ветра. Не люблю осень — тоску нагоняет, уж лучше белая зима. Впрочем, еще лучше весна, весна в Париже. Впрочем, сколько я там был? Неделю. Чем занимался? Следил за толстой дурехой, которая ничего не придумала умнее, чем «снять» заморыша алжирца и притащить в свой номер. Дура, и нисколько ее не жаль, если навороченный благоверный в малиновом пиджаке свернет ей безмозглую головенку.

Воспоминания повлекли меня еще дальше в глубь времени. В моем мозгу полыхнули картины жаркого прошлого…