— Нет у меня никаких денег, — вытирая рукой разбитые губы, ответил Павел Аркадьевич. — У кого они и кто их перепрятал, я не знаю.
— Угу, значит, вот так, — покивал головой Владик. — Значит, полюбовно не получается. Ну что же, тогда придётся предпринять другие меры.
— Мужики! — обращаясь к нам с Сергеичем, почти крикнул бугор. — Они нас расстреляют, если деньги получат. Мы им не нужны тогда будем. Не верьте, что они отпустить нас собираются. Я эту публику знаю. Они из новых, беспредельщики. Они без понятий живут.
Владик задумчиво посмотрел на Марину. Сигарета у неё скурилась до самого фильтра, почти обжигала пальцы. Поморщившись, она отбросила её в сторону.
— Ну что же, — изрекла она трагическим голосом, — придётся применять насилие. Прострели ему плечо.
Владик щёлкнул каким-то затвором на своём автомате, приставил дуло к плечу Павла Аркадьевича и нажал на спусковой крючок. Выстрел прозвучал один-единственный. Бугор вскрикнул, повалился на землю и тяжело задышал, сдерживая стон.
— Ну как, товарищ бригадир, — участливо склонился над ним Владик. — Продолжим, или вы уже созрели для того, чтобы отдать нам деньги?
— Ничего я тебе не отдам, — процедил сквозь зубы Павел Аркадьевич. — Не заслуживаешь ты таких денег. Вообще ничего не заслуживаешь, потому что кусок говна ты.
— А вот я сейчас выстрелю вам в живот, — улыбнулся ему Владик, — и вы будете медленно, мучительно умирать. Вы даже не представляете, как это больно. Хотите?
— Умру — деньги не получишь, — хрипел бугор.
— Вы слишком переоцениваете мою любовь к деньгам. Я человек импульсивный, неуправляемый, могу и просто так убить, от злости. И деньги никакие не понадобятся.
Павел Аркадьевич молчал. Бежали секунды, Владик ждал. Говорить, судя по всему, бугор ничего не собирался.
— Угу, ясно, — выдал Владик и принялся прицеливаться Павлу Аркадьевичу в живот.
Тот лежал на боку. Чтобы попасть, Владик ногой развернул бугра на спину.
Прицелился.
— Вы всё же подумайте, прежде чем упорствовать, — подала голос Марина. — Жизни ваши нам не нужны. Как деньги получим — отправитесь на все четыре стороны. Слово даю. Хоть вы никому и не верите, но в данный момент лучше поверить. Вы же ещё не старый человек, неужели хочется так быстро умереть?
Владик целился.
— Хорошо, — бормотнул вдруг Павел Аркадьевич. — Отдам вам эти грёбаные деньги.
Чтобы добраться до нового тайника бугра, мы минут десять шли лесом. Шли всей кодлой. Я наскоро перевязал бригадира какими-то тряпками, кровь вроде не текла больше.
— Ты понял, — говорил Витёк на ходу Сергеичу, — нет, ты понял, какой гнилой бугор оказался! Всех надрать хотел! Перепрятал в однёху — и как бы это само собой разумеется. Главное дело — на что рассчитывал-то? Неужели думал, что мы ему так просто всё отдадим?
Сергеич, хоть и не поддерживал разговор, но молчал как-то странно, обиженно я бы сказал. В сторону Павла Аркадьевича молчал. Видимо, в глубине души он тоже был удивлён тем, что наш бригадир ни с того, ни с сего отчублучил вдруг такой номер.
Зато не молчал сам бригадир.
— Я их потому перепрятал, — типа объяснял он нам, а скорее всего и сам себе, — что вот эти туристы подозрительными мне показались. Я ведь сразу понял, что неспроста они тут появились. Не бывает таких совпадений. Да чего-то, дурак, не до конца всю опасность прочувствовал. Вот эта бестия, — кивнул он сторону Марины, — смутила меня. Складно роль сыграла, складно. Большое у тебя будущее, доченька! — выразительно высказал он ей.
— Спасибо, папочка! — отозвалась она.
Меня этот ответ насмешил, как-то очень саркастично он прозвучал. Я даже чуть не хохотнул, но сдержался — ответила-то она на самом деле серьёзно и мрачно.
Дорогу освещали фонарём — у Владика в машине отыскался. У меня почему-то мысль возникла, что Павел Аркадьевич сейчас как Сусанин блуждать по лесу начнёт, чтобы всех запутать, или что-то в этом роде, но он шёл уверенно, не вилял, и вскоре, подойдя к деревцу, которое опознал по какой-то примете, объявил:
— Здесь.
— Где именно? — спросил Владик.
— Вот, — кивнул бугор себе под ноги.
— Копай, — отдал распоряжение Владик Витьку.
Тот нёс лопату.
— Да не надо копать, — сказал Павел Аркадьевич. — Тут неглубоко. Только дёрн поднять, и всё.