— И что? Ты стала профессиональным игроком? — улыбнулся я.
— Нет, что вы! Это мне неинтересно. Так, развлечение… Короче, вначале у нас с ним все было хорошо. Жили мы прекрасно, ни в чем себе не отказывали. Денег было много. А потом, — она помолчала, — началось самое плохое.
— Что же?
— Стрелки, разборки, перестрелки… Я помню первое ранение Игоря, в руку его ранили. Лечил какой-то частный доктор. Он доказывал мне, что случайно попал в перестрелку, остановился — тут началась стрельба, и его зацепили. Я ему тогда поверила. Потом еще одно ранение, уже в ногу. Не помню, как он объяснил мне тогда. Но я сделала вид, что снова поверила ему. А потом — первое задержание.
— Задержание? Тебя задержали?
— Нет, не меня — их. Они ехали на машине, их задержали, доставили в отделение милиции. Для меня это как снег на голову. Я примчалась туда. Отпустите, говорю, что он сделал? За нарушение скорости задерживать? А они мне в глаза нагло смеются…
— Кто они?
— Да милиционеры. Какое нарушение скорости, говорят? Вы хоть, девушка, знаете, чем ваш муж занимается? Я отвечаю — конечно, знаю, он бизнесмен. Наивная я дурочка тогда была! А они говорят: он такой же бизнесмен, как я китайский император! Ваш муж — бандит, точнее, авторитет, а если еще точнее — лидер преступной группировки, с которой мы боремся. Вскоре Игоря отпустили. Мы проговорили с ним всю ночь. Я помню наш разговор очень хорошо. Я пыталась понять, для чего ему нужна такая жизнь. Сначала Игорь отшучивался, а потом… Потом он впервые ударил меня и сказал, чтобы я больше не лезла в его дела.
Я был удивлен такими откровениями.
— Кристина, послушай, а почему ты не ушла тогда от него?
— У меня вначале была такая мысль. Меня ничего не держало — ни бриллианты, ни деньги, ни дорогая одежда… Но, понимаете, я его любила, и достаточно сильно. Не знаю, почему так получилось. После этого, конечно, он особенно ничего не скрывал от меня. Потом начались разборки.
— Какие разборки? — переспросил я.
— Разборки с другими бригадами, — пояснила она. — Что-то они не поделили между собой — то ли территорию, то ли людей, то ли коммерсантов — не знаю. Но начался отстрел. Сначала наших хоронили, иногда по три раза в неделю на кладбище ездили… Потом их стали хоронить. Потом началась охота друг на друга — засады, перестрелки, отстрелы. Короче, из четырехкомнатной квартиры, где мы жили, мы переехали. Сняли другую квартиру. Опять делали ремонт, опять чужая мебель… Квартира, правда, хорошая была, дорогая. Я ему говорила — давай купим дом за городом, будем там жить. Игорь мне отвечает: при моей профессии постоянное место жительства иметь никак нельзя. Потом, когда я заработаю определенную сумму, когда все закончится, мы с тобой уедем за границу, купим себе там виллу с бассейном, у моря, и будем жить там… «А когда это будет?» — «Скоро, скоро, как только заработаю». — «А какая сумма тебе для этого нужна?» Игорь только улыбался. «Я же для тебя, дурочка, работаю, — говорил он, — для тебя деньги делаю». — «Да ничего мне не нужно», — опять начинала я. Но он грубо оборвал меня, позвонил кому-то и ушел. А потом у нас снова был разговор, очень откровенный… Игорь сказал, что просто так не может уйти, его никто не отпустит. «Да кто же тебя держит? Ты же там главный!» — «Да те же, кто мне подчиняется, мои боевики! Это моя пехота. Они первые меня завалят, — ответил Игорь, — всем им нужны мои деньги. Я не могу уйти просто так». Потом случилось второе задержание… На этот раз его держали в милиции три дня, потом выпустили. Господи, какой же он был! Знаете, он сам крепкий, самбист — вот такие плечи, — она развела руки, — рост за метр восемьдесят. А привезли его — еле на ногах стоит, весь избитый. Тогда я и узнала, как бьют в милиции.