— А что ему надо?
— Давай баш на баш?
— А чего тебе?
— Имя свое скажи?
— Тьфу, пропасть, — рассердился «казачок», — я тебе девка красная, что ли? Имя он спрашивает!
— Я ж тебе назвался. Справедливо будет.
«Казачок» помялся немного:
— Ну, Лёнька Пантелкин.
— Вроде не врешь.
— Не вру. Ну, чего надо тому типу?
— Да бог его знает. Он не говорил. Вернее, говорил, но как-то так, неконкретно. Вроде нужен ему сам Чепай, за голову которого белые обещали двадцать пять тыщ золотом.
— Ни хрена у него не выйдет, — сказал Лёнька и снова принялся за еду.
— Почему?
— Потому что этот... как его?
— Ночков. Начальник штаба, между прочим.
— Вот тварь двуличная... — Лёнька на мгновение задумался. — А, вспомнил. Голова этого Ночкова сейчас больше на голову Чепая походит, чем у самого Чепая. Ты видел, какой он?
Богдан ухмыльнулся.
— Так что, ты со мной?
— Душегубствовать? Нет уж, это без меня.
— А если не душегубствовать?
— Тогда что? Замуж меня позовешь?
— Дурак!
— Еще бы не дурак, если сижу тут и с тобой разговариваю.
— Я говорю — тут скоро такая мясорубка будет, что я просто агнцем божьим покажусь...
— Не покажешься. Тут все умирать готовы, сами знали, на что идут. А ты безвинных людей жизни лишал.
— Не бывает безвинных, все в чем-нибудь виноваты.
— Ты, значит, судья?
— Ну, ладно, ну, виноват я. Что мне сделать, чтоб отмыться?
— Почем я знаю?
— А что делать собираешься?
Лёнька вздохнул:
— И этого тоже не знаю.
Богдан смотрел на Лёньку разными глазами, а потом вдруг спросил:
— А давай подвиг совершим?!
— Подвиг?
— Ну, если мы Чепаю про предателя расскажем, это же будет подвиг?
— Кто нам поверит? Наше слово против этого Ночкова. Чепай, поди, Ночкова давно знает, а нас впервые увидит. Документы чужие, форма чужая. Не поверит.
Молодые люди вновь погрузились в невеселые мысли. Бывает же так: решишь изменить жизнь, а так все запутал, что дальше — только еще запутанней получается.
— Черт усатый! — в сердцах сказал Богдан.
Лёнька удивленно поднял на него глаза:
— Точно!
— Что точно?
— Черт усатый. То самое, что нужно.
До Богдана дошло, что имеет в виду Лёнька.
— Да ты рехнулся! — заржал бандит. — Даже мне такое в голову не пришло.
— Ты со мной?
— Шутишь? Ты без меня и пикнуть не успеешь, как тебя повяжут.
Они ударили по рукам. Богдан решил, что нашел подход к этому чистоплюю, а Лёнька думал, что иногда добро приходится делать из зла, потому что больше ничего под руками нет.
Петька
В станице творилось что-то невероятное — все со всеми братались, пели песни, будто Чепаев объявил не об открытой конфронтации с большевиками, а об окончательной победе мировой
революции. Казалось, что в дивизии каждый первый ненавидит большевиков.
Бойцы чистили оружие, чинили одежду, в походных кузницах шумно дышали горны, звенели наковальни и тревожно всхрапывали лошади. Все бывалые чепаевцы готовились в поход.
Петьке было не до того.
Он не собирался оставлять Чепая, уже давно решил — идти с командиром до конца, даже на смерть. Но как-то легко после митинга все позабыли, что по гарнизону бродит диверсант или даже диверсанты. Поэтому Петька отобрал десяток проверенных ребят и методично, двор за двором, прочесывал станицу от площади к окраинам, постепенно расширяя радиус поиска.
Удалось выяснить, что Тверитинова убили не в переулке, а во дворе и сначала тело прятали в бочке. Выяснилось также, что убивал один, а как минимум трое — наблюдали. Один наблюдатель прятался в пустом сарае, двое других, судя по следам, были знакомы с убийцей, что косвенно подтверждали два коня, стреноженные в сарае одного из брошенных домов.
К сожалению, большую часть следов красноармейцы затоптали. Но и того, что нашли, хватило для нехитрого вывода: злоумышленников было не меньше четырех. Труп, найденный рядом с Твери- тиновым, скорее всего, принадлежал кому-то из них.
— Думаешь? — усомнился Чепаев, когда Петька изложил ему свои соображения. — Может, кого из курсантов пришибли?
— Утром была проверка. Если бы кто пропал — доложили бы в штаб, — ответил Петька.
— Пожалуй. Чем еще обрадуешь?
— Вот чем. Смотри: тот, кто Тверитинова убил, хотел его спрятать, так? Иначе зачем он его в бочку засунул?
— Дальше.
— Другой его из бочки вытащил и всем напоказ положил.
— Думаешь, назло?