Судя по намекам следователей, если им удастся доказать кое-какие факты, дело против Бычкова может быть возобновлено. По гораздо более серьезным статьям, чем те, что ему в свое время инкриминировались. Наблюдатели с нетерпением ожидают, когда в этом деле появятся и другие высокопоставленные фигуранты.
Чаще всего упоминается фамилия Бориса Федорова. О его позиции мы уже упоминали: окончательного согласия на сделку он не давал, а кроме того, чтобы эта авантюра состоялась, одного разрешения министра финансов было явно недостаточно. Но вот что непонятно: зачем экс-министр пытался ввести следствие и журналистов в заблуждение по поводу своего автографа.
— Вначале Борис Григорьевич отказывался от своей подписи, — говорит старший следователь по особо важным делам Руслан Тамаев. — Провели почерковедческую экспертизу. Подтвердилось. Именно на этот документ ссылались работники Министерства внешнеэкономических связей, когда объясняли, почему выдали лицензию на вывоз драгоценностей.
По-прежнему неясна роль в этой афере тогдашних заместителей министра финансов Анатолия Головатого и Андрея Вавилова. Как известно, именно они курировали операции с валютными ценностями и Генпрокуратура даже рассматривала вопрос о привлечении их к уголовной ответственности. Но в итоге выяснилось, что в момент заключения соглашений с «Golden ADA» оба замминистра оказались в загранкомандировках, так что их непосредственного участия в этой афере доказать не удалось.
Правда, Борис Федоров утверждает, что именно его заместитель Головатый приходил к нему, чтобы представить на подпись этот алмазный проект. А Евгений Бычков говорит, что опять же именно Головатый познакомил его с Андреем Козленком. Хотя это, понятное дело, всего лишь косвенные улики. Однако если найдут подтверждение слухи о том, что Головатый является родственником Козленка (информированная газета «Коммерсант» сообщала, что алмазный бизнесмен — зять бывшего министра финансов), то дело примет совсем иной оборот.
Как бы там ни было, и Анатолий Головатый, и его коллега из финансового департамента правительства Игорь Московский были вынуждены оставить свои посты в апреле 1996 года, вскоре после предъявления обвинения Евгению Бычкову. Впрочем, это не помешало г-ну Головатому занять не менее престижную должность заместителя управляющего делами российского президента.
Всплыла в этом деле и фамилия известного московского скульптора Зураба Церетели. Утверждается, будто кое-что из ограненного на фабрике «Голден АДА» в Россию все-таки поступало, — причем Козленок сам пытался управлять распределением этих камешков. Он якобы уговорил Бычкова передать часть бриллиантов ряду мелких фирм для изготовления ювелирных украшений. Так вот, среди этих фирм называлась столичная коммерческая структура «Большой камень», возглавляемая народным художником Зурабом Церетели.
Но самая пикантная история касается участия в этой авантюре тогдашнего премьер-министра Виктора Черномырдина. Дело в том, что по существующему в то время порядку служащие Гохрана могли отпереть кладовые и выдать драгоценности — тем более на такую бешеную сумму — только по специальному постановлению правительства, подписанному премьер-министром. Это правило работники Гохрана не нарушали никогда. Без подписи Черномырдина монеты царской чеканки, алмазы, золото, уникальные ювелирные изделия не могли быть извлечены из государственных кладовок и тем более не могли пересечь государственную границу.
О роли Черномырдина в этой афере века заговорили, как это у нас водится, только после его отставки. Журналисты решили напрямую спросить у экс-премьера — знал ли он про Козленка и про ту авантюру, в которую ввязался Роскомдрагмет. Реакция Виктора Степановича была неожиданно резкой:
— Ни козленков, ни козлов я не знаю и знать не хочу! Ко мне, как и к любому руководителю, можно отнести все, что делалось и делается в государстве. Но если кто-то попытается куда-то пристегнуть Черномырдина — бесполезно. Сколько я работал, столько и был под колпаком разных проверок, видимых и невидимых… В России меня никем не запугать — ни козлом, ни козленком. Я не из пугливых. А если кто-то попытается, так сразу в зубы получит. И как следует. Уж это я умею делать — я здесь профессионал.
В последнем утверждении экс-премьера сомневаться не приходится. А вот его слова о том, что никакого Козленка он не знает и знать не желает, — эти слова вызывают, мягко говоря, изумление. Дело в том, что примерно за год до этого высказывания Виктор Черномырдин принял самое живое и непосредственное участие в судьбе алмазного афериста.