Часы на городской мэрии громко пробили полдень. Гэс отправился на прогулку по городу, раскинувшемуся на низких холмах. Он отыскал старый салун, который когда-то содержал Дональд Додж. Но там царило полное запустение. Гэс вспоминал о тех временах, когда в этот салун приходил его брат Лютер; только здесь ему были рады, только здесь он находил приют. Конюшни, расположенные неподалеку, тоже давно были заброшены.
Но по городу по-прежнему ездило много телег и повозок, в которые были запряжены лошади. У большинства фермеров, живущих в округе, это был единственный способ передвижения, не считая собственных ног. А те, кто в свое время, купив трактор, грузовик или машину, не позаботились о том, чтобы сохранить старые телеги, обнаружили, что если запрячь лошадей в грузовичок или автомобиль, то они вполне заменят телегу - в них можно загружать зерно и возить его на старых, лысых шинах на пункты приема. Это выглядело очень забавно и очень печально. Но у фермеров сохранялось врожденное чувство юмора - оно позволяло улыбаться, даже когда сидишь на капоте раскуроченной машины, внутри которой оставался только руль, и погоняешь старых тягловых лошадей.
Гэс остановился перед банком. Вот там была когда-то жердь, к которой привязывали лошадей, там собирались старики лениво поболтать, пожевать табак, просто посидеть и пораздумывать...
Гэс заметил какого-то человека, который стоял внутри банка и смотрел на него сквозь стекло. Человек повернулся и вышел из банка на тротуар. Он гордо нес свой большой живот; на воротничок ниспадали толстые складки шеи; редкие волосы были гладко зачесаны в бесполезной попытке прикрыть лысину.
Гэс отказался пожать протянутую руку.
- Вы ведь Гэс Гилпин? Я слышал, что вы приехали в наш город, приветливо сказал банкир. - Я - Джон Хундертмаркс. Все еще заведую этим старым банком.
- Наверняка вы теперь заведуете в этом городе не только банком, сказал Гэс сухо.
- Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. - Улыбка Хундертмаркса несколько пригасла.
- Ну, я думаю, теперь вам принадлежат и элеваторы и многое другое. Наверное, и почти все дома на этой улице тоже. И земли, которые покидают разорившиеся фермеры, вы быстренько приобретаете.
- А вы, батенька, стали радикалом, как я погляжу, - сказал Хундертмаркс. - А преступник и хулиган, перелицевавшийся в радикала - это уже опасно.
- Ну конечно, опасно, - спокойно согласился Гэс. - Кстати, кто эта женщина, которая прибирает в вашем банке?
Банкир вспыхнул и отвернулся.
- Это вас совершенно не касается. И отойдя назад к двери, добавил:
- Гилпин, вам бы лучше убираться отсюда подобру-поздорову.
- Нечего вам меня прогонять. Мне бы очень не хотелось снова браться за хлыст.
Лицо банкира стало багровым. Он резко повернулся и зашел в банк.
Глядя на толстую спину удаляющегося банкира, Гэс широко улыбнулся. Ему стало несколько легче от того, что он хоть немного облегчил душу. Кровь живее побежала по жилам. Он сделал глубокий вздох и пошел прочь от банка. Шаг его стал уверенным и пружинящим.
После обеда Гэс снова сидел на крыльце гостиницы и смотрел на прохожих. И на большинстве из них он видел следы нужды и лишений, либо в одежде, либо на худых, бледных лицах.
Гэс отлично знал, что вряд ли в Америке сыщутся люди более законопослушные и патриотичные, чем фермеры, но похоже на то, что и их терпению приходит конец. На своем веку Гэсу довелось видеть много сцен насилия, и он прекрасно знал, что может вызывать вспышки насилия теперь, здесь. И в этом небольшом городе он чувствовал растущее напряжение.
То, что произошло в тюрьме Левенворт, могло случиться и здесь, в городе Хундертмаркса, если фермеры будут доведены до отчаяния.
Гэс пообещал себе, что он ни во что не будет вмешиваться. Он будет вести тихую, спокойную жизнь, будет избегать любых неприятностей и передряг.
Голос шерифа Дарби прервал его мысли.
- И что это вы там внимательно рассматриваете?
- Да так, ничего особенного. А почему вы спрашиваете? - Гэса несколько озадачил вопрос.
- Ну, Хундертмаркса беспокоит безопасность его банка. Вы так к нему присматриваетесь...
Гэс засмеялся, и смеялся долго. Его остановило лишь злобное ругательство, слетевшее с губ шерифа. В нем вспыхнула неконтролируемая ярость.
- Давай, катись отсюда, Дарби! Иди, собирай свои денежки, которые тебе платят за то, что не замечаешь азартных игр. Знаю, есть тут у вас одно местечко, где играют и в кости, и в карты. Там, за прачечной "Поффенбург". Давай, давай, двигай!
У Дарби вытянулось лицо. Как этот сонливый гангстер сумел все уже вынюхать так быстро?
- А по дороге, герой закона, - добавил Гэс, - не забывай гладить доверчивых деток по головке.
Да, таким образом друзей себе не заработаешь, сказал себе Гэс. Но, вспомнив о Хундертмарксе, испугавшемся за свой банк - как же, приехал знаменитый гангстер из Канзас-Сити! - улыбнулся. Не он, Гэс, должен беспокоить Хундертмаркса, а группки озлобленных фермеров в драной одежде, бродящие по улицам.
В следующий раз размышления Гэса были прерваны появлением щуплого человека, одетого в твидовый костюм; на лацкане пиджака был приколот значок в виде крошечной сабли; черные туфли были отлично вычищены; обратил Гэс внимание и на масонский перстень. Взгляд человека был открытым, "в нем не было никакого страха; когда-то давно переломанный нос был вправлен неправильно и так и остался сбитым на сторону.
- Мистер Гилпин, - сказал этот человек, - меня зовут Росс Мак-Клэнэхэн. Мы когда-то учились вместе в школе.
- А, привет, Росс, - сказал Гэс дружелюбно, пожимая Россу руку. Много воды утекло с тех пор, как нас учил азбуке старый Стаффи. Помнишь, как он лупил нас своим прутиком?
Росс рассмеялся. Он был рад тому, что Гэс его вспомнил.
- Рад, что ты вернулся в наш город. Ему нужны свежие силы.
Гэс пристально взглянул на Росса, но встретив открытый взгляд, успокоился.
- Я думаю, что Хундертмаркс держит тебя под прицелом, как и всех остальных в этом городе. И поэтому, если ты не хочешь иметь неприятностей, тебе придется говорить тихо, - спокойно сказал Гэс.