Лишнее подтверждение моей теории. Все, что создано нами, рано или поздно обращается в прах. Грязное пятно на полотне — еще неплохой памятник. Большинство не оставляет после себя и этого.
Муцуми обходит комнату, внимательно рассматривая висящие на стенах картины. А я чуть не забыл, что она художница. Такэо бросает на нее неодобрительные взгляды из-за сгорбленной спины Рэя, но она их не замечает. Или делает вид, что не замечает.
В данный момент я согласен с Такэо. Она могла бы быть потактичнее.
Юрико с не меньшим любопытством разглядывает оружие. Взведенный пистолет в правой руке. Она рассеянно похлопывает им себя по бедру. Похоже, вообще забыла и обо мне, и о том, для чего мы сюда пришли. Понять ее можно — эта пара мечей действительно великолепна. Можно сказать, безупречна.
Но я думаю не о мечах. Мысль моя вертится вокруг потерявшей бдительность Юрико с пистолетом в расслабленной руке. Нас разделяют три шага, не больше. Если я окажусь достаточно проворным… Если Юрико не заметит начала моего движения… Если инстинктивное нажатие на спусковой крючок произойдет в момент, когда ствол пистолета будет еще опущен…
Тогда у меня может получиться.
Вопрос: «А что ты будешь делать дальше?» — я старательно игнорирую.
Чтобы свести к минимуму возможность неудачи, я начинаю медленно, боком, подбираться к Юрико. Та, ничего не замечая, таращится на самую настоящую нагинату, привинченную к стене, чуть повыше мечей.
Нас разделяют уже два шага.
Я почти не дышу.
Полтора шага.
Юрико начинает поворачиваться ко мне, будто почуяв что-то неладное.
Вот сейчас нужно броситься на нее…
Вот сейчас…
— Котаро-сан!
Я позорно, как нашкодивший кот, втягиваю голову в плечи и оборачиваюсь на голос Такэо. Оказывается, он стоит неподалеку и внимательно наблюдает за моими партизанскими действиями. Такэо неодобрительно качает головой и обращается к Юрико:
— Дай мне пистолет.
Потом делает то, чего я вовсе не ожидал. Вынимает обойму, прячет в карман, немного оттягивает затвор, чтобы проверить, есть ли патрон в патроннике, тщательно вытирает пистолет платком и с поклоном протягивает его старине Рэю. Раньше так протягивали меч для сэппуку кандидату на тот свет.
— Муцуми-тян, что?
Муцуми едва уловимым жестом показывает на одну из картин. Разумеется, она могла выбрать только эту. Тема все та же — насильственная смерть. Просто парень с петлей в руке, присматривается, куда бы привязать веревку. Написано в стиле Мунка. Правда, тот предпочитал изображать убийц. На мой взгляд, не слишком удачная работа со светом, но в общем очень даже хорошо.
— Котаро, помоги, — говорит Такэо.
Мы снимаем картину со стены и ставим ее на пол. Потом раскатываем перед ней принесенную заранее циновку. Все это быстро, четко и по-деловому, однако не забывая делать скорбное и задумчивое лицо.
Господин Рэй смотрит на приготовления так же, как пятьсот лет назад смотрели крестьяне на сколачиваемый для них крест.
Белые трясущиеся губы, пустые навыкате глаза, заострившиеся черты и без того костлявого лица. Теперь из-под желтой с большими пигментными пятнами кожи явственно выступает череп. Пистолет у него в руках выглядит совершенно нелепо. Так же, как и тапки.
Мне кажется, что господин Рэй сейчас обмочится. Я отворачиваюсь.
— Котаро, Муцуми, Юри-тян, пойдемте. Не будем мешать господину Рэю. Господин Рэй, помните, что я вам сказал, и будьте мужественны, — говорит Такэо.
Вряд ли Рэй его слышит.
Мы стоим за дверью комнаты, где остался старый коллекционер, приговоренный к самоубийству. Такэо закуривает и протягивает пачку Юрико. Та отрицательно качает головой. Муцуми же занята своими таблетками. Она ест их, как конфеты, тщательно разжевывая и не запивая водой.
— Сложно было? — спрашивает она, морщась от горечи.
— Да не очень. Он был, в общем-то, готов. Просто мы свалились неожиданно. Сама понимаешь, так вот, спросонок сложно решиться на такое.
Он глубоко затягивается.
Я стою со скованными руками и подумываю о том, что мне сейчас тоже не помешал бы пистолет с одним патроном. Черт с ним, с Такэо, пусть дальше занимается своими делами, плевать… Но вот мне жить больше не хочется.
Слюнтяй, сказала Юрико. Еще какой!
Я вспоминаю свои ощущения, когда окрик Такэо заставил меня поджать хвост, и мне хочется блевать от отвращения к самому себе.
Из-под двери студенистой медузой выползает тяжелый запах кроличьей шерсти. Мое сердце начинает стучать мелко и дробно. Маленький мясной комочек, бешено сокращающийся из-за избытка адреналина в крови. Кролик уже там, уже готовится отведать очередной мясной морковки.
А эти идиоты, мои ненормальные спутники, ничего не чувствуют. Для них существует только запах дыма от сигареты Такэо, да приторный аромат Shisheido Yamamoto его сестрички. Им невдомек, что Кролик-мясоед в нескольких шагах от них, довольно скоро он доберется и до них.
Хрум-хрум, Такэо. Хрум-хрум, Муцуми. Хрум-хрум, все остальные… Эта тварь никогда не бывает голодной. Но никогда не бывает и сытой. Наверное, потому, что нас много, но мы слишком маленькие для него. Так, на один укус. Приходится жрать постоянно.
— Что-то он долго, — недовольно говорит Муцуми.
И в этот миг раздается выстрел, а секунду спустя — стук падающего тела.
— Бэнг-бэнг, — удовлетворенно кивает Муцуми.
В машине меня начинает трясти так, что зубы того и гляди начнут крошиться.
— Выпей, — протягивает бутылку Такэо. — Это с непривычки.
— Пошел ты, — отвечаю, но бутылку беру и делаю несколько глотков.
Дрожь не унимается. Я потираю онемевшие от наручников запястья. Я обхватываю плечи руками. Я пытаюсь припомнить хоть какой-нибудь дерьмовый факт из биологии, геологии, астрономии или ботаники, но ничего не приходит на ум. Перед глазами стоит то, что я увидел, когда зашел в эту чертову комнату.
— Знаешь, когда-нибудь я тебя убью… — говорю. — Не знаю, скоро или нет, но убью обязательно.
Такэо хмыкает, достает из кармана телефон и набирает номер. Ждет какое-то время, потом нажимает на сброс.
— Ну что, поехали? Все готовы? — спрашивает он.
Никто не отвечает. Наглотавшаяся таблеток Муцуми сидит в отключке, Юрико задумчиво смотрит в окно. Она даже не слушает свой плеер. Просто сидит и смотрит в темноту.
Такэо выжимает сцепление, и мы продолжаем свое движение на запад по шоссе №***. К какой-то неизвестной мне цели.
Глава 19
— Ты знаешь, что люди научились убивать себя задолго до того, как покорили огонь? — спрашивает Такэо.
Снова дежа вю. Однажды виденное. Ничего не меняется, все идет по кругу. Та же машина, тот же сизый дым от короткой толстой сигареты Camel в зубах Такэо, те же разговоры. Муцуми с Юрико дремлют на заднем сидении. Я им завидую, они не слышат разглагольствования этого парня.
— На самом деле. Поначалу самоубийство не одобрялось — этот поступок наносил ущерб общине. Потом стало проще. Самураи вспарывали себе животы, поспорив о том, у кого красивее меч… После того, как мы стали оглядываться на Европу и принялись вкалывать, как одержимые, на благо страны, количество самоубийств свелось к минимуму. Сейчас мы снова переживаем эру суицидов. По статистике, самоубийство почти во всех развитых странах стоит на третьем месте после смерти от старости и смерти от несчастного случая. Как тебе такое? Войны, эпидемии — все то, что в прошлом, являлось основными причинами гибели людей теперь не попадают даже на призовое место.
Он открывает окно и выбрасывает окурок. В салон врывается свежий ночной воздух, пахнущий морем. Мы огибаем справа город Хатинохе. Океан совсем близко, если остановиться и заглушить двигатель, можно будет услышать его рокот…
— Каждый год двадцать пять тысяч японцев убивают себя. Количество попыток — в семь раз больше. Кроме того, как правило, статистика самоубийств сильно занижена. Считаются только явные случаи…
— Вроде Рэя? — спрашиваю я.
— Да, — кивает Такэо. Лицо у него абсолютно серьезное. — Так что можно смело умножить двадцать пять тысяч на два. Это эпидемия. Даже больше — тенденция… Знаешь, почему так происходит?