— Другими словами, мой начальник и есть твой деловой партнер? Пробивная сила. Вы все это обговорили в коридоре больницы?
Мать коснулась пальцами волос.
— Разумеется, нет, мы оба слишком сильно о тебе беспокоились. Если он не мог приехать в больницу, то звал меня к себе.
— Что случалось каждый день, кроме одного.
— Теперь понимаешь, насколько ты дорог нам обоим? — Она покачала головой. — Я ему сказала, что подыскиваю в городе какое-нибудь дело, и он ответил, что готов вложить в него некоторую сумму. Это называется подвергаемый риску капитал. Своеобразный симбиоз. — Мать выговорила английское слово не очень уверенно.
— И какие же курсы ты слушала?
— Специальное предложение «Уолл-стрит джорнал». Записывают по Интернету.
Может, я не слишком соображаю в бизнесе, зато прекрасно знаю эту улицу, и вряд ли здесь придется ко двору еще один бар с девочками. И еще я достаточно знаю Викорна: он ни за что не вложит деньги, если не будет уверен, что предприятие принесет выгоду.
— Ну и что ты хочешь от меня? — Я изобразил недоумение.
— Дорогой, — увлеченно начала Нонг, — ты знаешь дело не хуже меня. Прежде всего избавимся от всей этой чуши, зал подкрасим, организуем эффектное освещение, подчеркнем ностальгическую тему, там, в конце, построим небольшую сцену…
Она щебетала и одновременно одаривала меня любящими улыбками. И я все отчетливее понимал ее намерения.
— Ты хочешь организовать наверху кабинеты?
Мать снова коснулась пальцами волос.
— Глупо было бы не воспользоваться такой возможностью. С такой-то крышей! Кто мне помешает?
— Полковник полиции Шестого района — вот кто.
— Мой партнер считает, что это маловероятно. Но все равно спасибо, что предупредил.
— Маловероятно? Почему? О, я понимаю. — Я вспомнил, что заправлявший Шестым районом полковник Преди имел в собственности часть казино в Восьмом районе и, следовательно, зависел от благосклонности Викорна. Неудивительно, что Викорн сумел поднажать на коллегу и заставил лишить англичанина лицензии.
— М-м-м… я вовсе не разбираюсь в политике, но полагаю, что эти два полковника — большие друзья.
Она провела меня по узкой винтовой лестнице на второй этаж, и я понял, что в доме есть еще и третий этаж.
— Сколько ты хочешь устроить комнат?
— По десять на каждом этаже.
— По десять?
— Что, слишком много?
Я прикинул длину коридора, куда выходило всего три двери.
— Мама, твоим клиентам придется сначала залезать на девочек и только потом заползать внутрь. У тебя получается от стены до стены не больше пяти футов. Помещение будет размером не больше кровати.
— Ничего страшного, дорогой. Если ты считаешь, что десять многовато, устрою по девять.
— По семь. Я не подпишу проект, если в нем будет значиться больше семи комнат. Даже в этом случае ширина от стены до стены не может превышать семи футов. В комнате должно быть место, где раздеться. Нельзя же устраивать стриптиз в коридоре — это тебе не провинция.
— Понимаю, — вздохнула Нонг. — Что ж, сойдемся на семи. Я скажу полковнику, что ты на этом настоял. Но он будет не в восторге: ты урезал доходы на треть.
Я забрался на третий этаж — там царил хаос: валялись пластмассовые ящики из-под пивных бутылок, алюминиевые бочонки и покрытые плесенью книги. Мы вернулись к лестнице и спустились вниз. Я покачал головой:
— С какой стати мне подписывать проект устройства борделя? Я ненавижу бордели.
— Знаю, любимый, — отозвалась мать. — Но это самый прибыльный бизнес. Я бы и рада владеть интернет-кафе или чем-нибудь в этом роде, но они не окупаются. Вообрази, полный зал фарангов, готовых заплатить за девушку тысячу батов за час, и, с другой стороны, их же, бьющих по клавиатуре компьютера за сорок. На это не проживешь.
— Не спорю. И как ты собираешься назвать свое заведение?
— Ты удивишься — «Клуб пожилых мужчин».
— Как?!
— Видишь ли, малыш, мы проанализировали рынок и не собираемся вступать в конкуренцию с расположенными по соседству ослепительными заведениями. У них клиентура от тридцати до пятидесяти, а мы заполним другую нишу и заберем себе пенсионеров. Я объяснила это полковнику после того, как окончила курсы, кстати, у меня только лучшие оценки. Он поразмыслил и согласился. Если угодно знать, полковник считает меня очень умной.
Мы говорили, а я невольно пятился от нее — совершенно непроизвольная реакция: неужели это происходит на самом деле? Неужели я на такое согласился? Мать вывела меня на улицу, где было больше света, и я понял по ее лицу, что присутствую при метаморфозе, описываемой в дамских романах. Более десяти лет Нонг вела тихую, идиллическую и невероятно скучную жизнь в провинции, и все это время в ней копились амбиции, которые с возрастом выплеснулись. И вот она вошла в раж, и теперь ее ничем не остановить. Она дергала за веревочки, а я был ее марионеткой. Но выглядела она по-прежнему потрясающе, и, кстати, по тому, как я поцеловал ее в щеку, поняла, что выиграла.
С сой Ковбой я поехал на мототакси в «Хилтон Интернэшнл», куда вызвала меня агент ФБР. Поднялся на лифте на двадцать первый этаж и нашел ее в номере за столом рассматривающей металлические предметы, в которых я узнал части оружия. Ствол и ствольная коробка мирно расположились в массивном кресле, отдельно от прочих внутренностей, а в другое она усадила меня. Я узнал детали пистолета-пулемета. Мы с оружием — я решил, что это «хеклер-и-кох» восемнадцати футов длиной с откидывающимся металлическим прикладом, — таращились друг на друга, пока Джонс говорила. Она отделила разложенные на гостиничном блокноте затвор и ударный механизм, некоторое время посмотрела на них и принялась за мороженое. Завороженный видом пистолета-пулемета, я сначала не заметил на углу стола пинтовый стакан «Хааген-Дац»[20] с тертыми орешками. Вот это выучка: одной рукой разбирать автомат, а другой орудовать пластмассовой ложечкой! В моей стране еда в одиночку вызывает грусть и жалость — это свидетельство общественного и духовного неблагополучия. Поступать так в присутствии другого и не угостить его — полное неприличие. Я едва сдерживался. Кровь отхлынула у меня от лица, а она глотала и глотала кусочки маленького Эвереста.
— Что с вами? Вы испугались оружия? — Она взяла небольшой флакон с оружейным маслом и умело капнула на спусковой механизм. — О, понимаю, вы подумали, что у меня нет разрешения. Не стоит беспокоиться, Розен обсуждал этот вопрос с одним из ваших capo di capi.[21] Мне позволено носить оружие, но соблюдать при этом осторожность. А если придется воспользоваться, дело замнут — ну, вы понимаете… С вами все в порядке? Никогда бы не подумала, что вас настолько поразит вид оружия. Согласна, у «хеклера-и-коха» МР-5К большое рассеивание, как и у других короткоствольных пистолетов-пулеметов. Но с оружием большей длины я бы выглядела подозрительно. — Еще пара капель масла, и Кимберли потянулась за стволом и ствольной коробкой и вдвинула затвор в направляющие. — Понимаете, я не брала его в руки с тех пор, как получила в посольстве. Пистолет пришлось пересылать в мешке с дип-почтой, так что кто его знает, как там с ним обращались. В Квонтико постоянно учат: «Следи за своим оружием». — Еще ложечка мороженого. — Но с вами я хотела поговорить о деле.
Я с отвращением смотрел, как она, отправив в рот ложку ореховой крошки и повесив на шею собранный пистолет-пулемет, встала перед зеркалом. Из такой позиции она могла бы прошить свое изображение тысячью пуль всего лишь за секунду. Квонтико плюс Голливуд. Неожиданный драматизм ситуации обострил мои чувства, и я увидел всю цепь ее предшествующих инкарнаций. Американские копы похожи на тайских в одном: и те и другие были в прошлых жизнях проходимцами. Джонс перехватила мой взгляд.
— Вас это в самом деле нервирует? Хорошо, больше никакого оружия, мы идем на прогулку. Я хочу, чтобы вы в саду кое-что мне объяснили. — Кимберли взяла стакан с мороженым, пару раз ковырнула ложкой и спохватилась: — Хотите?