Мы наблюдали за происходящим с боковой дорожки, и я понял, что прошлое проститутки придавало матери авторитет, с которым считалась даже Би-би-си (на ней был черный шелковый брючный костюм от Карла Лагерфельда, черные с красными шелковыми бантами туфли от Ив Сен-Лорана, бежевая хлопчатобумажная блузка «Дольче энд Габбана» с таким же, как на туфлях, красным бантом). Она производила впечатление человека двадцать первого века, вполне подчинившего себе и инь, и янь. Компания Си-эн-эн уже сменила тон: от полного неприятия до снисходительности. Би-би-си последовала ее примеру. Французы и итальянцы никогда особенно не возмущались моральными проблемами, связанными с сексом, и в основном юморили. Даже мусульманские журналисты из Малайзии и Индонезии отказались от категорических суждений, японцы откровенно одобряли, а китайцы казались заинтригованными.
— Обществу необходимо расти, — вещала мать. Она стала говорить по-английски намного лучше, почти без ошибок, с очаровательным, напоминающим детский, выговором, который смягчал ее агрессивную напористость. — Глобализация привела к невиданному в истории росту проституции во всем мире. Эту тему игнорируют средства массовой информации, поскольку она считается неполиткорректной. Множество женщин становятся проститутками не потому, что их вынуждает жизнь, а потому, что таков их выбор. Студентки университетов продают себя, чтобы заработать карманные деньги. Китаянки из Сингапура с той же целью летят в Гонконг на рождественские каникулы. Шанхай наводнен ищущими легкого заработка девушками. Латиноамериканки торгуют собой по всему миру, но особенно в Азии и на Западе. В Бангкоке можно встретить предлагающих себя американок, канадок, скандинавок и англичанок. Почему средства массовой информации не замечают, что даже обеспеченные женщины из многих стран не гнушаются продавать свои тела?
Корреспондентка Би-би-си глубокомысленно кивнула.
— Хорошо держится, — шепотом похвалил полковник. — Даже лучше тебя.
Корреспондентка Си-эн-эн поднесла к губам Нонг большой микрофон. Мать, обращаясь к различным средствам массовой информации, говорила без запинки:
— В своих странах вы говорите молодым женщинам, что у них есть право хорошо одеваться, выглядеть сексуальными, иметь мобильный телефон, купить машину, проводить отпуск где-нибудь в экзотических местах, однако в девяти случаях из десяти существует всего одна профессия, которая им все это позволяет. Так кто из нас сутенер: я или Запад? Я хочу попытаться исправить положение, принимая ситуацию такой, какова она есть, и даю возможность девушкам лучше заработать. Вы спросите меня: не предпочту ли я возвращение к буддистской морали? Предпочла бы, но теперь слишком поздно — ситуация зашла невероятно далеко. Приходится считаться с реальностью. Даже Будда так думал.
Корреспондентка Си-эн-эн отошла от Нонг, чтобы взять интервью у пожилого мужчины в майке клуба и желтых полосатых шортах. Ему было слегка за семьдесят, немного сутулившийся, с мускулистыми руками и серым лицом, он выглядел как карикатура, которая была у него на груди.
— Извините, сэр, вы посещали «Клуб пожилых мужчин» во время своего пребывания в Бангкоке?
— Разумеется. Как только увидел их страницу в Интернете, сразу же взял билет в Бангкок в один конец. Если мне суждено здесь умереть, я не против. Сам я из Канзаса, три раза был женат. И должен вам сказать: только теперь понял, что мне недодали те женщины, которые пятьдесят лет тянули из меня соки.
— Вам чего-то не хватало?
— Именно. Наверное, если бы у меня было время, я бы испытывал горечь. Но теперь я постоянно занят…
— Спасибо, сэр. А вы, сэр, специально прилетели в Бангкок, чтобы стать членом «Клуба пожилых мужчин»?
— Точно. Я слишком стар, и мне плевать, что вы и ваши зрители обо мне подумаете. Мне восемьдесят один год, и я всю жизнь играл по определенным правилам. Вырастил троих неблагодарных сыновей, которые не приезжают меня навещать, потерял умершую от рака жену — царствие ей небесное. Затем женился на откровенной стерве — чтоб ей гореть в аду. Но если даже мне осталось жить минут десять, я все эти минуты хочу провести в «Клубе пожилых мужчин». Это, может быть, не любовь, но самое близкое к любви, что мне доступно сейчас. И уж точно лучше, чем бридж. Вы не представляете, каким скучным может показаться это занятие, если узнаешь, что на другом конце света есть нечто намного более впечатляющее.
— Вас не тревожит, что сограждане сочтут ваше поведение неполиткорректным и даже аморальным?
— А что, политкорректность дает гарантию от Альцгеймера? В старости понимаешь хорошо, что можно не обращать внимания на суету вокруг.
Корреспондентка Си-эн-эн поворачивается к двум молодым женщинам, которые стоят рядом и ждут, чтобы у них взяли интервью. Это Нит-Нит и Ной, которых Нонг по моей рекомендации переманила из «Нефритового дворца».
— Клиенты, разумеется, в восторге. — Это журналистка говорит в камеру. — А что скажут работницы клуба? Вот две очаровательные девушки, которые могли бы стать моделями или кинозвездами. Однако вынуждены обслуживать по ночам клиентов. Послушаем их.
Нит-Нит: «Я не знала, чего ожидать. Но клиенты настолько благодарны, что даже становится грустно. Мне кажется, в вашей стране не очень хорошо относятся к старикам. В Таиланде никогда бы не бросили родителей или бабушек и дедушек. Думаю, если бы не мы, они бы быстрее умирали».
Ной: «Клиенты настолько забавные, что кажется, что все это шутка, а тайцы именно так и смотрят на вещи. Нам с ними не очень трудно. Они не так требовательны, как молодые. Не диктуют, что и как делать, счастливы тем, что могут к нам прикоснуться. Мы для них что-то вроде сиделок. Уважение к старикам заложено в тайской культуре».
Корреспондентка дает знак оператору, и тот переводит объектив на нее.
— Что ж, Уолт Дисней в «Даме и бродяге» сказал: «Мы, если вам угодно, сиамцы. Но если не угодно, мы тоже сиамцы». Теперь клуб мадам Нонг Джитпличип не критикуют, а хвалят. Только время рассудит, что это — старая как мир вариация на тему эксплуатации человека человеком или шаг на пути к эмансипации. А пока продолжается вечеринка длиною в тридцать лет — Бангкок ведет ночную жизнь, как бы об этом ни судил мир. Специально для Си-эн-эн. Силия Эмерсон. Бангкок.
Прожектора один за другим гаснут, потные от ночной духоты мужчины сворачивают кабели. Нонг выглядит немного грустной. Наступает время войти в клуб. Полковник и Нонг первыми переступают порог, за ними следует Кимберли, которая считает, что я иду за ней. Однако я задерживаюсь и смотрю на черный автомобиль, который останавливается за одним из фургонов прессы.
На мне двубортный блейзер от Зеньи, льняная рубашка с открытым воротом от Живанши, свободные фланелевые брюки и лучшие кожаные мокасины от «Бейкер-Бенджиса». Приятный одеколон от Рассела Симмонса. Думаю, моя тайная гостья одобрила бы мой выбор. Она с некоторым трудом выходит из машины, ее сопровождают два дюжих охранника. Идет, опираясь на палочку. Черты лица так навсегда и останутся мужскими. Платье, по-моему, сидит нескладно, хотя это лучшее, что можно купить у Армани. Зато эстрадиол сделал чудо с ее волосами, и они тяжелыми прядями ниспадают на воротник. Охранники позволяют ей приблизиться ко мне.
— Приличное тряпье, — слышу я голос Пичая из тела Уоррена и смотрю в серые глаза.
Из клуба доносится: «Прощай, прощай, черный дрозд».
Благодарности
Я благодарен
Сандре Бейкон за ее неоценимую помощь и доброту в трудный момент;
Нику Вольфу — за то, что он разделил со мной тяготы исследовательской работы;
Нонгу Руамсантиа (не путать с персонажем романа, который носит такую же фамилию) — за то, что он показал мне Таиланд простолюдинов; и в произвольном порядке благодарю
Типа, Нита, Тао, Той, Марли, Лека, Да, Сонга, Мими, Йена, Джин, Ай, Вана, Пата, Нат, без которых эта книга никогда бы не увидела свет.