Во время бесконечной поездки в автобусе на юг у нее непрестанно холодело внутри, и она винила в этом Тернера. Если это чувство называется любовью, то с нее довольно такой любви. И еще со страхом ждала, в каком он встретит ее настроении, — Чанья, как и в первый раз, приехала в Сонгай-Колок ранним утром.
Трудно было судить, лучше ему или хуже: ее встретил изможденный, небритый человек с затуманенным взглядом. Чанью неприятно поразило, как он сдал за короткое время, но по крайней мере не принялся изводить. Наоборот, что было непривычно, держался виновато.
Митч признался, что накануне вечером принял две таблетки яа-баа и был напуган действием метамфетамина: появились навязчивые параноидальные фантазии, возникло сильное желание выпрыгнуть из окна. Тогда он купил бутылку дешевого тайского виски и выпил всю до дна. Вероятно, виски его и спасло, следствием чего явилась тошнота. Мет и спиртное нельзя мешать, объяснила Чанья. Так недолго себя угробить. Митч равнодушно пожал плечами и улыбнулся, как не совсем вменяемый человек. Немыслимо для американца — он сутра не почистил зубы. Чанья заметила на них налет, дыхание было несвежим.
— Невелика потеря. Я и без того ощущаю себя мертвецом. Это ты меня уничтожила. Не знаю, как тебе удалось и зачем ты так поступила. Сама хоть понимаешь? Потому что ненавидишь американцев? Сговорилась с нашими врагами?
— Митч! — Она зажала ладонью рот. — Я уезжаю.
— Нет-нет, дорогая. Ничего подобного не имел в виду, просто пошутил, притворяюсь ненормальным — американский юмор, тебе не понять. Пожалуйста, останься. Иначе, клянусь, убью себя.
Он упал на колени, обхватил ее ноги, словно спасая себя от беды. Чанья вспомнила об опиуме в сумочке.
— Митч, выпей стакан вина. Успокойся. Это безумие. Неужели ты считаешь, будто я проделала весь этот путь, чтобы находиться с безумным человеком?
Чанья смотрела, как Тернер пьет вино с опиумом, и сомневалась, станет ли от этого лучше. Не она ли сама пристрастила его к спиртному? А теперь приучает к опиуму. Но тут же решила: пусть улучшение наступит только на время, но обстановка в квартире настолько давит, а глаза американца так пугающе безумны, что хуже не будет — все средства хороши. Убедила себя в том, будто оказывает скорую медицинскую помощь. И не исключено, что спасает собственную шкуру. У любовника хоть и поехала крыша, но телом он еще очень крепок.
ГЛАВА 40
Признайся, фаранг, ты всю жизнь мечтал попробовать опиум. Разумеется, только разок, просто посмотреть, что получится. Конечно, не в компании родных и даже не сослуживцев, которые способны настучать начальству в тот самый момент, когда тебе светит повышение. А во время коротенькой поездки с подружкой, с которой втайне от всех договорился смотаться куда-нибудь в Юго-Восточную Азию, чтобы вновь обрести себя и осознать смысл своего существования во время кризиса среднего возраста (или юношеского кризиса, или кризиса тридцатилетних). Согласись, само слово «опиум» очень соблазнительно. Такое притягательное, литературное, особенное и редкое в наши дни.
У бирманской и лаосской границ организуют специальные опиумные туры, хотя их так не называют. Нашли другое наименование — «приключение». Туристы идут по слоновьей тропе, сплавляются по реке на бамбуковых плотах, курят до одури марихуану и проводят две незабываемые ночи в хрупких хижинах, где раскуривают трубочку опиума, а то и целых десять, с колоритными аборигенами из горных племен (чьи дети по каким-то канувшим в Лету причинам помнят все слова песни «Брат Жак» и готовы запеть, если им стукнет в голову, будто их желают слушать). А почему бы и нет? Привычка к опиуму не так прилипчива, как телевидение, и совсем не засоряет ум. В течение многих веков белый человек был закоренелым наркоторговцем и не сомневается в своем священном праве облегчать существование миллионам плодовитых азиатов при помощи средств, которые для самого белого человека стали считаться опасными («Филип Моррис» — это название ничего вам не говорит?). Но теперь сделалось гораздо выгоднее прописывать транквилизаторы и домашние развлечения… Вдумайтесь в это.
То, как Чанья наблюдала за действием опиума, тебе, фаранг, может показаться слишком уж по-тайски безразличным, зато у меня не вызвало отрицательных эмоций. Алкоголь первым достиг мозга Митча и оказал привычное воздействие. Настроение изменилось — американец стал с ней шутить, начал раздевать. Оба, как обычно, приняли вместе душ — эту процедуру Тернер называл бордельной гигиеной, — и ее тело вновь показалось волшебным. Он обожал ее в такие мгновения. Чанья не решилась бы назвать это просто вожделением — столько благоговения оказалось в любовном шепоте Митча, столько благодарности за утешение, которое их соединение приносило его измученному уму, и столько неподдельного восхищения ее красотой, особенно когда она улыбалась. Скажите, найдется ли женщина, на которую это не произвело бы впечатления? Пьянящее ощущение — лучше, чем показывают в кино. Явно неподдельное чувство.