Прибыв на место, мы сгрузили головы и яйца, венки из цветов лотоса, фрукты и овощи. Вокруг были такие же, как мы, желающие сделать подношения. На первый взгляд здесь уже находилось не меньше пятидесяти кабаньих голов, а количество яиц измерялось десятками тысяч. Наши дары внимательно изучали с помоста изваяния идущего, стоящего и сидящего Будды. Мы с Чаньей воскурили благовония, прижали в благоговейном поклоне пучки ко лбам и возблагодарили Будду за то, что еще живы и любим друг друга — ведь нужно пользоваться каждым мгновением своего существования. А затем открыли упаковки с листовым золотом. В этом деле требуется сноровка — у тех, кто не имеет опыта, тонкая пластина рассыпается в пальцах, попадает на лица, но мы с Чаньей каждый раз умудрялись доставлять металл до цели. Она особенно благоволила к толстому сидящему Будде. А я питал слабость к идущему с поднятой левой рукой (этим жестом он успокаивал людей: «Не бойтесь!»). Мы переходили от статуи к статуе, покрывали листовым золотом головы и конечности и старались ничего не пропустить. Затем сошли с помоста, поклонились и помолились. (Мне показалось, будто Чанья молилась, чтобы ей послали дочь, а я молился, чтобы она от меня не ушла, — как трогательно!) Потом настала очередь прилавков с едой — мы съели жареные в перце чили мидии — там они в самом деле вкуснее, чем где бы то ни было, — мианг хам на листе латука с кусочками кокоса, лаап пет (острый салат с утиным мясом) и выпили несколько бутылок пива.
На обратном пути попали в пробку в пригороде Крунгтепа, и я попросил водителя настроить приемник на «дорожнопробочное» радио. Пайсит беседовал с известным настоятелем одного из лесных монастырей.
Пайсит (настоятелю): Чем больше я думаю о Таиланде, тем сильнее у меня сносит голову. Я действительно становлюсь безумным, сумасшедшим, ненормальным.
Настоятель: Из-за своих всеобъемлющих проблем?
Пайсит: Вот именно — из-за наших всеобъемлющих проблем.
Настоятель: Какие проблемы вы считаете наиболее значительными?
Пайсит: Все.
Настоятель: Прошу прощения, вы точно выражаетесь? Не лучше ли сказать, что всеобъемлющи не проблемы — в конце концов, они ведь где-то там, вне нас, — а трудности с решением этих проблем?
Пайсит (покорно): Если вам угодно. Пусть будут трудности с решением этих проблем.
Настоятель (удовлетворенно): В таком случае буддизм может вам помочь. Сначала я думал, что ничего не выйдет, но оказалось, что может.
Пайсит: Вот как?
Настоятель: Все очень просто: вас гнетут не проблемы страны, а эгоистическая уверенность, что вы можете послужить инструментом для их разрешения.
Вой Пайсита, затем тишина.
Кальпа, фаранг, если тебе еще интересно, — это вот что: вообрази гору из твердого камня в виде куба — одна лига[72] в длину, одна лига в ширину, одна лига в высоту. Если кому-то придет в голову раз в столетие протирать ее тряпкой, то когда гора изотрется в прах, это и будет по времени примерно равняться кальпе.
Пичай: прошлой ночью он наконец признался, что вся кутерьма с убийствами была не чем иным, как хитрой уловкой Неизреченного, который пожелал получить новую жизнь из моего семени в утробе Чаньи. Она — лучший на планете производитель, объяснил Пичай. «А как насчет меня?» — спросил я. Но мой духовный брат с громким хлопком растворился в воздухе.
Потрясающая новость; через два дня приезжает супермен. У меня время от времени начинает сосать под ложечкой, а Нонг снова села на диету. Мы купили полкило травки и немного опиума на случай, если у него сохранились вьетнамские замашки. Нонг сказала, нельзя предугадать, как поведет себя фаранг на побывке.
Лек по-прежнему колет эстроген и ежедневно отчитывается передо мной, как продвигаются дела с его грудью (на момент написания этих строк ее размер еще совсем невелик). Он никак не может решить, стоит ли делать полную операцию или ограничиться полумерами.