Я заметил его, как только он переступил порог. Это был именно тот период, когда мы лишились одной мамасан, а другую еще не назначили, — досадная, но обыденная ситуация в нашем клубе. И в силу обстоятельств я как младший держатель акций должен был исполнять роль папасан, пока моя не в меру требовательная мать наконец не примет решение (а она, как все бывшие проститутки, терпеть не могла мамасан и ни в одной не видела идеала). Подозреваю, даже специально тянула, чтобы задержать меня на этом месте.
Уже приходилось описывать лицо погибшего, которое при жизни мало чем отличалось от посмертной маски. Топорная работа природы сочеталась с надменностью железного шпика. Девушки сразу его оценили и сторонились, оставив одного за столиком в углу. А он от этого только сильнее бесился, наблюдая, как они отдают предпочтение более пожилым и не таким накачанным мужчинам. Пил он умеренно — пиво «Будвайзер», а не виски «Меконг», но не стоит портить блестящий текст Викорна мелкими уточнениями. Мне категорически не хотелось растрачивать блестящие таланты Чаньи на этот глиняный горшок, и я желал лишь одного: чтобы она воспользовалась своим обаянием и убедила громилу податься в какой-нибудь другой бар. Мы с Чаньей испытывали взаимную симпатию и понимали друг друга без слов. Стоило мне повести глазами, и она догадывалась, чего я хотел. По крайней мере (это место повествования требует особой верности изложения) именно мой знак глазами, по-моему, и заставил ее подойти к столику нового клиента. Не прошло и минуты, как его тонкие, некрасивые губы растянулись в подобии улыбки. Ладонь Чаньи легла на необъятное бедро здоровяка, и, когда девушка потянулась к стакану с «дамским напитком» (коктейль «Маргарита» с увеличенной дозой текилы), он жадно уставился на ее грудь. Ну вот, очередной гордец укрощен.
Качок принадлежал к тому типу мужчин, чье либидо, прежде чем взыграть в полную силу, требует ненавязчивого поощрения. Чанья немедленно подстроилась, и они, почти касаясь головами, заговорщически и бурно что-то обсуждали. В этот момент, форсируя развитие событий, из ложного музыкального автомата полилась мелодия Эрика Клэптона «Ты так красива сегодня вечером». И эта романтическая песня послужила последней соломинкой. Рука железного шпика потянулась к бедру Чаньи. Я сверился с часами на музыкальном автомате: не прошло и пяти минут, как несгибаемый мужчина был покорен, — рекорд даже для Чаньи. Я решил ей помочь и повторил песню Эрика Клэптона еще раз. Или мне просто стало интересно, какой эффект возымеет исполнение мелодии «на бис»? В уголках его неестественно голубых глаз появились крохотные слезинки. Даже на расстоянии тридцати футов я угадал, что прошептали губы здоровяка: «Я так одинок». И затем — уж совершенно невпопад: «Ты тоже очень красива сегодня вечером».
— Спасибо, — проговорила Чанья и скромно потупила глаза.
В этот момент в дверь вошел продавец роз. Остается лишь восхищаться этим человеком и его коллегами — продавцами орешков и зажигалок. Любой бар терпит их присутствие при условии, что они не мозолят глаза и быстро уходят. Но каким надо обладать оптимизмом, чтобы всю жизнь пытаться продать розы клиентам проституток! При мне бедняга не продал ни одного цветка. Это был худой, как жердь, мужчина среднего возраста с обезображенной опухолью скулой — у него не хватало денег на операцию, чтобы избавиться от уродливой шишки. Железный шпик, таясь, поманил его к себе, купил за непомерную цену розу и протянул Чанье:
— Полагаю, мне надо заплатить за тебя в баре?
Она приняла цветок и изобразила удивление и благодарность (восточные женщины, если требуется, умеют казаться смиренными):
— На твое усмотрение.
Семь минут, если верить часам на музыкальном автомате, и счет пошел в ее пользу. Вместо ответа железный шпик вынул из бумажника банкноту в пятьсот бат. Чанья изящно сложила ладони, поклонилась, поднялась и понесла заработок мне, чтобы я учел, как припоминаю, ее второй за вечер гонорар. Все-таки это был субботний вечер, а Чанья не кто-нибудь — суперзвезда. Ее первым клиентом стал молодой человек, но явно не слишком выносливый, поскольку не прошло и сорока минут, как девушка вернулась из гостиницы.